Основные этапы исторического развития концепции познания

С точки зрения В.А.Лекторского, при характеристике основных концепций познания следует говорить о классическом и неклассическом типах познания.

Знание как проблема исследуется в античной философии у софистов, Платона и Аристотеля в связке с онтологической тематикой. Эту традицию наследует средневековая мысль. Так, Фома Аквинский объяснил различие между двумя его критериями веры с помощь примера, который он взял из астрономии.

Чтобы знать движение небесных тел, достаточно из интеллигибельных принципов вывести, что они вечно движутся по кругу, потому что небесные тела – совершенные, божественные существа. Это не предметы земного мира.

Считалось, что все земные тела имеют тенденцию двигаться к какой-то определенной цели: камни – вниз, воздух и огонь – вверх, а небесные тела движутся вечным круговым движением. Другими словами, закон движения прямо зависел от субстанции тела. Верили, что небесные тела сделаны из совершенно другой материи, чем земные – из нематериальной, тонкой субстанции. Вселенная же состоит из более обычной субстанции земных тел и более благородной субстанции небесных тел. Без учета деталей, исходя из этого утверждения, можно определить, как будет вести себя, например, камень. Исходя из целевого принципа, Аристотель утверждал, что движение животного понять легче, чем движение камня.

Но точно также считалось, что мир состоит из низших и высших типов существ. Таким образом, теория движения играла очень большую роль во всей жизни человека – она поддерживала его веру в иерархическую структуру общества. Она оказывала поддержку моральному поведению людей.

Однако даже в древности было известно, что законы движения небесных тел не дают точных наблюдаемых положений планет на сфере. Поэтому Платон настойчиво спрашивал своих учеников, какого типа простое движение может объяснить сложные движения планет? Величайший математик эпохи Евдокс Книдский (408 – 355) принял его вызов. Так возникла первая математическая модель, которая объясняла некоторые детали небесных движений, включая и сбивающие с толку попятные движения планет. Дело в том, что уже в древности был замечен эффект замедления движения планет, например, Марса. У каждой планеты имеется свой синодический период времени между двумя последовательными попятными петлями, для Марса он составляет 780 суток.

В модели Евдокса рассматривались сферы, вращающиеся вокруг своей оси с различными, но постоянными скоростями. Ось каждой внутренней сферы упиралась в следующую сферу, и все они были наклонены друг к другу под определенным углом. За пределом всех небесных сфер располагалась небесная сфера неподвижных звезд, вращающаяся равномерно вокруг Земли с периодом в одни сутки. Ряд взаимосвязанных сфер обеспечивал каждой планете ее собственное особое движение.

Не будем вдаваться в дальнейшие сложности, укажем лишь, что развитием модели Евдокса стала планетарная модель Аристотеля, включавшая уже 56 сфер с Землею в центре. Он сделал это потому, что хотел соединить ряд сфер каждой планеты с дополнительными сферами, так чтобы основной суточное движение внешней сферы неподвижных звезд передавалось сверху вниз. Возможно, что Аристотель рассматривал сферы как физические объекты, типа небесного кристалла.

В более поздней модели, которая принадлежала Аполлонию Пергскому (ок.265 – ок.176), планета уже булла не укреплена на своей сфере, она двигалась по маленькой окружности – эпициклу, центр которого закреплен на равномерно вращающейся сфере. Когда планета перемещается в обратном направлении по эпициклу, она находится в наиболее близком к нам положении, и этим объясняется ее большая яркость при совершении обратной петли на небе. Движение по большому кругу – дифференту – происходит с сидерическим периодом планеты (сидерический период обращения, промежуток времени, в течение которого какое-либо небесное тело-спутник совершает вокруг главного тела полный оборот относительно звёзд), в то время как по эпициклу она вращается с синодическим периодом. Синодический период Луны равен промежутку времени между двумя новолуниями или двумя любыми другими одинаковыми последовательными фазами. Вращение в обоих случаях происходит с постоянной скоростью. Эпицикл объяснял изменение блеска каждой планеты и ее движение по небу, заменяя две сферы для обратного движения. Именно эта схема использовалась и совершенствовалась до конца средневековья.

Фома Аквинский подчеркивал, что теория эпициклов не может быть выведена из самоочевидных принципов. Она находилась в согласии с наблюдениями, но могла оказаться ложной, так как не выводилась из интеллигибельных принципов. Научная точка зрения заключается в том, что общие утверждения только доказываются или подтверждаются их следствиями. Чем они являются по своему существу, не имеет значения. Однако нам хотелось бы еще знать, почему происходит так, а не иначе. Наука как раз и не отвечает на вопрос «почему». Ответ на этот вопрос могут дать лишь интеллигибельные принципы.

Что же представляют собой эти загадочные интеллигибельные (умопостигаемые) принципы? В современной, даже очень хорошо проверенной науке нет ни одной теории, которая согласовалась бы со всеми фактами. Мы принимаем некоторые общие принципы, которые нам кажутся правдоподобными, и стараемся вывести из них факты самым наилучшим образом.

Хорошим примером, который показывает Франк, была неспособность ученых 18 века отказаться от гипотезы «флогистона», когда был обнаружен факт, не согласующийся с заключениями, выведенными из этой гипотезы. Когда чистый металл, вроде олова, нагревается в присутствии воздуха, то металл становится землистой материей, которую мы называем «окислом», а сам процесс – «окислением». Это явление объяснялось гипотезой, согласно которой, когда чистый, блестящий металл подвергается нагреванию на воздухе, он испускает материю, называемую флогистоном (греческое слово, обозначающее материю, вызывающую горение – теплород). Благодаря потере этой материи блестящий металл становится тусклой «известью». Поскольку данный процесс объяснялся отделением флогистона от металла, то, казалось бы, получающаяся в результате известь должна была весить меньше, чем металл, но на самом деле получилось наоборот. То, что известь весила больше, чем металл, было известно на протяжении 18 века, но этот факт не признавали фатальным для теории флогистона.

Доказывает ли это глупость опирающихся на эксперимент философов того времени? Вовсе нет, это доказывает только то, что в сложных делах науки люди стараются объяснить разнообразие фактов и объединить их в понятийную схему. Одного факта самого по себе недостаточно, чтобы разрушить схему. Понятийная схема никогда не отбрасывается только потому, что обнаруживается несколько не поддающихся объяснению фактов, с которыми она не может быть согласована. Понятийная схема или модифицируется, или заменяется лучшей, но никогда не отбрасывается так, чтобы вместо нее оставалось пустое место.

Если брать еще более основательно, то никакой решающий эксперимент не могут опровергнуть ни одну теорию. В 1850 году Араго для проверки корпускулярной теории света провел такого рода эксперимент. Эта теория была опровергнута в 1855 году, а в 1905 году Эйнштейн снова воспользовался ею в сильно измененной форме. Эта теория стала известна под именем гипотезы «световых квантов», или «фотонов».

Дюгем в своей книге «Физическая теория, ее предмет и структура» говорит на этот счет довольно прямо: в физике решающий эксперимент невозможен. Имея в виду эксперимент Араго, он писал о том, что нельзя доказать, будто, кроме выбора между корпускулярной и волновой теориями света ничего иного нет. Эйнштейн показал, что возможен третий вариант – теория световых квантов.

Когда была создана механистическая наука Галилея и Ньютона, люди не ломали голову над вопросом, являются ли эти законы интеллигибельными. Позднее, когда стало очевидно, что эти законы очень хорошо служат их технической цели, они все больше и больше стали рассматриваться как интеллигибельные (умопостигаемые или правдоподобные) или философские принципы. Можно видеть, как эта механистическая система проходит следующие стадии:

-на первой стадии законы признавались, потому что они были в согласии с наблюдаемыми фактами, но они рассматривались как чисто описательные, потому что не могли быть получены из философских принципов, которые были в то время организмические;

-на второй стадии механистические законы получили репутацию очевидных и философских. Однако в 20 веке были выдвинуты новые физические теории, в отношении которых считается, что они объясняют наблюдаемые факты лучше, чем это делают механистические принципы;

-на третьей стадии механистические принципы все еще рассматриваются как интеллигибельные, но уже не как имеющие практическое значение. Теперь утверждается, что новы теории – квантовая механика, теория относительности – признаются потому, что они имеют практическое значение (на их основе мы можем построить новые технические устройства, например атомную бомбу, которую до этого не могли построить), однако они не являются философскими.

В другом случае также можно видеть, что развитие теории шло от представления о вечном движении по концентрическим кругам к птолемеевской системе эпициклов, к системе Коперника, к отказу от круговых движений вообще и признанию эллиптических орбит планет. Люди должны были признавать все эти следующие друг за другом теории, потому что они давали результаты, хотя это и означало крушение их философских принципов.

Когда, например, Коперник выдвинул свою гелиоцентрическую теорию, против него выступали не только защитники традиционной теологии и философии, но и приверженцы эмпиризма в науке. Фрэнсис Бэкон назвал Коперника человеком, который не задумывается о том, что он вносит в природу всякого рода вымыслы, лишь бы хорошо выходили его вычисления. Другими словами, Коперник опирался лишь на научный критерий истины и не смог поднять на тот же уровень философский. Бэкон назвал систему Коперника вымыслом, тогда как геоцентрическую систему считал гипотезой или даже теорией.

Между тем, техническое превосходство концепции Коперника над птолемеевской никогда не отрицалось, оно признавалось даже церковью. И чем дальше совершенствовался астрономический опыт и теории, тем большее признание получило это превосходство. В механике Ньютона с Солнцем стала связываться система отсчета, в отношении которой законы движения были справедливыми, что не имело места в отношении Земли. Преимущественный характер системы отсчета, связанной с Солнцем, был твердо установлен, и то, что Солнце находится в покое, выглядело весьма правдоподобным. Зато невероятным теперь выглядело вращение огромного Солнца со всеми неподвижными звездами вокруг маленькой Земли. Из технически полезной гипотезы система Коперника превратилась в теорию, которая была интеллигибельной и философски истинной.

Однако какая теория, будучи сама по себе интеллигибельной, обладала бы вечной ценностью. Если бы она была истинной не по ее наблюдаемым следствиям, а только с точки зрения ее внутренней сущности, то дальнейший опыт не мог бы внести никаких изменений в нашу веру в ее истинность. Но в 20 веке Эйнштейн выдвинул общую теорию относительности, и оказалось, что любая система отсчета приемлема также и в механике и что преимущественный характер системы отсчета, связанного с Солнцем, оказывается в очень ограниченной части вселенной.

Таким образом, мысль о том, что система Коперника является интеллигибельной (умопостигаемой) сама по себе, снова оказалась иллюзорной. Подобным образом подвергались изменениям законы движения Ньютона. Его теория движения планет покоилась на двух основаниях – на законе инерции и законе тяготения. Ни одна из этих гипотез не казалась его современникам интеллигибельной или даже правдоподобной. Однако математические выводы, полученные из них, прекрасно согласовывались со всеми известными наблюдениями движений планет, включая даже взаимные возмущения. Теория Ньютона была признана благодаря ее техническому совершенству за научно истинную, но первоначально она не признавалась философски истинной.

Более того, величайшие ученые эпохи Гюйгенс и Лейбниц противились признанию принципов, которые не были интеллигибельными. Для Лейбница законы инерции и тяготения были вымыслом. В письме к нему сам Ньютон следующим образом пояснял свои рассуждения. Понимание движения планет как осуществляющегося под влиянием тяготения без учета причины тяготения представляет собой такой же прогресс в философии, как и понимание формы часов и зависимости их колесиков друг от друга без знания причины тяготения веса.

Ньютон рассматривал свою теорию тяготения как аналогичную особому виду часового механизма, заставляющему планеты двигаться. Он соглашался с тем, что если бы его законы тяготения и инерции могли быть получены из интеллигибельного принципа, то это послужило бы прогрессу в понимании, но он предпочел ограничиться тем, что называют чисто научным инстинктом, т.е. он обошел метафизические принципы. Его знаменитая формула «я не сочиняю гипотез» как раз и указывает на такого рода подход.

Однако после громадных успехов развития техники в ученом сообществе стало складываться более глубокое понимание научных открытий Ньютона. В конце концов, они были объявлены самоочевидными положениями. И таким образом научная теория стала философской системой. Отныне любая попытка изменить ньютоновские законы рассматривалась как противоречащая этим принципам. Механистическая физика стала механистической философией. А всякая новая физическая теория, противоречащая ньютоновской физике, становилась теперь выдумкой. Подобные примеры мы найдем в отношении теорий относительности и квантовой механики.

Дадим временную периодизацию типов познания.

Собственно классический тип познания складывается в 17 веке, когда решение теоретико-познавательных вопросов становится необходимым условием исследования всех остальных философских проблем. Выделяются следующие особенности.

Во-первых, критицизм. В сущности, вся философия возникает как недоверие к традиции, к тому, что навязывается природным и социальным окружением. Философия – это способ самоопределения свободной личности, которая полагается только на себя, на собственные силы чувства и разума. Поэтому философия выступает также как критика культуры. А теория познания выступает как критика того, что считается знанием в обыденном смысле слова, в имеющейся в данное время науке, и других философских системах. Это проблема обоснования знания. Конкретно это проявляется в критике схоластической философии и аристотелевского типа науки у Декарта и Бэкона в 17 веке, в критике материализма у Беркли. С критикой всех структур знания выступает Кант. Точно также поступает Мах, выступая с критикой идей абсолютного пространства и времени, формируя тем самым идеал описательной науки.

Во-вторых, фундаментализм и нормативизм. Теория познания выступает не только в качестве критики, но и как средство утверждения определенных типов знания. Уже Платон настаивал, что чувственное восприятие не может дать знание, что по-настоящему можно знать только то, о чем учит математика. Согласно Аристотелю, опытная наука возможна, но она не может быть математической, ибо опыт качественен, и не математизируем. У Галилея появляется научная программа математического естествознания, основанного на эксперименте. И тогда оказывается, что эмпирическая наука возможна, но не основе описания того, что дано в опыте, а на основании искусственного конструирования в эксперименте, что предполагает использование математики того, что исследуется.

Постепенно происходит разделение теоретико-познавательных концепций на эмпиризм и рационализм. С точки зрения первых, обоснованным может считаться то знание, которое в максимальной степени соответствует данным чувственного опыта, в основе которого лежат либо ощущения (сенсуализм), либо чувственные данные (неореализм), либо элементарные протокольные предложения (логический эмпиризм). Вторые в качестве знания рассматривали только то, что вписывается либо в систему врожденных идей (Декарт, Спиноза), либо в систему априорных категорий и схем разума (Гегель). Кант пытался занять некую третью позицию в этом споре.

В-третьих, субъектоцентризм. Знание о том, что существует в сознании – неоспоримо и непосредственно. Знание о внешних моему сознанию вещах – опосредовано. Для эмпириков таким неоспоримым статусом обладают данные в моем сознании ощущения. Для рационалистов – это априорные формы сознания субъекта. Так возникают специфические проблемы классической теории познания: как возможно знание внешнего мира и сознание других людей?

В-четвертых, наукоцентризм. Большинство теоретико-познавательных систем исходило из того, что именно научное знание, как оно было представлено в математическом естествознании этого времени, является высшим типом знания, а то, что говорит наука о мире, то и существует на деле.

Неклассический тип познания отличается по всем указанным параметрам за счет отказа от классических постулатов.

Во-первых, это посткритицизм как отказ от разрушительной критики всего, что не согласуется с данной установкой. Тогда возможно возвращение к прежним теориям, заимствование, взаимовлияние. Так, например, в свете идей теории самоорганизующихся систем, разработанной И.Пригожиным, выявляется современный эвристический смысл некоторых идей древнекитайской мифологии.

Во-вторых, отказ от фундаментализма. Он связан с обнаружением изменчивости познавательных норм, а также невозможности формулировать жесткие и неизменные нормативные предписания развивающемуся познанию. В связи с разработками искусственного интеллекта возникли следующие предположения. Во-первых, теория познания, как и когнитивная психология, исходит из того, что определенные нормы познавательной деятельности встроены в работу психики и определяют ее. Во-вторых, главным способом получения данных о работе психики является не индуктивное обобщение интроспективных данных сознания, а построение идеальных моделей. Отказ от фундаментализма связан так же с тем, что познавательная деятельность все в большей мере носит коллективный характер, связи межу исследователями социально и культурно обусловлены, и к тому же исторически меняются.

В-третьих, отказ от субъектоцентризм. Познающий субъект отныне понимается в качестве изначально включенного в реальный мир и систему отношений с другими субъектами. Внутренний субъективный мир сознания может быть понят как продукт межсубъектной деятельности, включающей коммуникацию.

В-четвертых, отказ от наукоцентризма. Наука – не единственный способ познания реальности, она активно взаимодействует с донаучными, вне-научными, обыденными формами и типами знания.

С точки зрения других исследователей (Голубинцев В.О., Данцев А.А., Любченко В.С. Философия науки. – Ростов н/Д: Феникс, 2007. – 541с) в философии науки созданы три основные концепции, объясняющие процесс получения нового значения, которые мы кратко рассмотрим, это:

-эмпиризм;

-рационализм (теоретизм);

-проблематизм и стандартная концепция науки.

Эмпиризм и рационализм кратко охарактеризованы в первом разделе пособия. Здесь следует добавить, что согласно эмпиризму, научное познание начинается с фиксации эмпирических данных о конкретном предмете научного исследования, выдвижении на их основе возможных эмпирических гипотез (обобщений), отбор наиболее доказанной из них на основе ее лучшего соответствия имеющимся фактам. Модель научного познания как индуктивного обобщения опыта и последующего отбора наилучшей гипотезы на основе наиболее высокой степени ее эмпирического подтверждения имеет в философии науки название индуктивистской. Видными представителями индуктивизма были Бэкон, Дж.Гершель, В.Уэвелл, Ст.Джевонс, Г.Рейхенбах, Р.Карнап.

Большинством современных методологов науки эта модель научного познания отвергнута как несостоятельная не только в силу ее не-уникальности, поскольку из ее поля применимости начисто выпадают математика, теоретическое естествознание, но и из-за ее внутренних противоречий.

Теоретизм считает исходным пунктом научной деятельности некую общую идею, рожденную в недрах научного мышления (детерминизм, индетерминизм, дискретность, непрерывность, определенность, неопределенность, порядок, хаос, инвариантность, изменчивость). Научная деятельность представляется как имманентное конструктивное развертывание того содержания, которое имплицитно заключается в той или иной общей идее.

Эмпирический опыт является одним из средств конкретизации исходной теоретической идеи. Наиболее последовательной формой теоретизма в философии науки выступает натурфилософия, которая считает всякую науку прикладной философией, а это идеи, развиваемые в рамках философских систем Гегеля, А.Уайтхеда, марксистской диалектики природы. Натурфилософский подход остается довольно популярным, однако на передний план выступают другие варианты теоретизма: тематический анализ Дж.Холтона, радикальный конвенционализм Дюгема, А.Пуанкаре, методология научно-исследовательских программ И.Лакатоса.

Наиболее приемлемым в науке является концепция проблематизма, наиболее полно и четко сформулированная Поппером: наука выступает как специфический способ решения когнитивных проблем, составляющих исходный пункт научной деятельности.

Научная проблема – это существенный эмпирический или теоретический вопрос, сформулированный языком наук. Ответ на этот вопрос требует получения новой и, как правило, неочевидной эмпирической или теоретической информации. Таким образом, научная деятельность заключается не в движении от опыта к адекватно описывающей его истинной теории, и не от априорно истинной теории к оправдывающему ее эмпирическому опыту, а от менее общей и глубокой проблемы к более общей и более глубокой.

Следует добавить, что к середине 20 века выявилась невозможность осуществления программы эмпиризма в любой его форме (логической и других). Во-первых, было показано, что нельзя обосновать чисто опытным путем лежащие в основе научного исследования постулаты научного вывода, о чем писал Б.Рассел (правила индукции, постулат независимых причинных линий, постулат аналогии). Во-вторых, после работ У.Куайна стало ясно, что разделение синтетических (опытных) и аналитических (вне-опытных) высказываний условно и относительно. Опыт не может быть «данным», а всегда нагружен интерпретацией. В случае научного знания – это теоретическая интерпретация эмпирических высказываний. В-третьих, в рамках современной когнитивной психологии было показано, что врожденные перцептивные эталоны и когнитивные карты играют важную роль в процессе чувственного восприятия.

Отдельно следует дать пояснения относительно стандартной концепции науки.

Стандартная концепция науки возникает в рамках эмпиризма во второй половине 20 века (она представлена в работе М.Малкея «Наука и социология знания»). Концепция исходит из того, что мир природных явлений существует реально, характеристики этого мира не зависят от предпочтений или намерений наблюдателей, однако могут быть описаны с большей или меньшей точностью. Наука по самой своей сути является интеллектуальной деятельностью, цель которой – точное и тщательно разработанное описание и объяснение объектов, процессов и взаимосвязей. Хотя мир природы и находится в непрерывном движении и постоянно меняется, в его основе лежат неизменные единообразия. В силу этого, законы, сформулированные на основе наблюдения – это не более чем общие утверждения, а надежность фактуальной основы научного знания может быть гарантирована: наука постепенно создала жесткие критерии, связанные, например, с экспериментальными процедурами, посредством которых оцениваются научные утверждения.

Модель естественнонаучной теории такого плана должна удовлетворять следующим требованиям:

-во-первых, теория включает в себя логические и математические термины, а также термины наблюдения и теоретические термины;

-во-вторых, аксиомы теории не включают термины наблюдения;

-в-третьих, теоретические термины явно определяются в терминах наблюдения с помощью правил соответствия;

-в-четвертых, в терминах наблюдения описываются непосредственно наблюдаемые объекты и их свойства.

В рамках стандартной концепции наука рассматривается как кумулятивный (накапливающийся) процесс. Теории, однажды прошедшие верификационные испытания, могут модифицироваться при сохранении их структурной основы. Согласно правилу соответствия, последующие варианты теории могут быть редуцированы (сведены) к предыдущим.

Рациональными считают концептуальные системы или способы поведения и деятельности, которые могут обеспечить продуктивную интеллектуальную и практическую коммуникацию. В таких случаях рациональность гарантируется интерсубъективность (довольно расплывчатая характеристика), которая предполагает:

-семантику, благодаря которой достигается ясность и общее согласие относительно понятий и суждений;

-логику, обеспечивающую связность и последовательность суждений;

-нормы и правила, гарантирующие как общепринятость поведения или оценки, так и воспроизводимость образцов действий или рассуждений;

-эмпирику, обеспечивающую суждения фактами и наблюдениями.

Признанное таким образом научное знание удовлетворяет критериям адекватности. Оно независимо от субъективных факторов. Несмотря на эмпиричность, научное знание содержит довольно обобщения высокой степени абстрактности, которые объясняют наблюдаемые регулярности, связывают между собой различные законы в последовательные конструкции. Поэтому мы должны различать законы на основе наблюдения (это законы первого рода, они не могут пересматриваться или заменяться, они репрезентируют наблюдаемые факты) и законы, полученные теоретическим путем (это законы второго рода, они могут пересматриваться, они репрезентируют ненаблюдаемые сущности). Когда какой-то теоретический закон порождает не подтверждающиеся наблюдениями следствия, он либо пересматривается с учетом новых данных, либо отвергается в пользу некой альтернативной гипотезы. В сомнительных случаях различные гипотезы проверяются до тех пор, пока не найдется та, которая удовлетворяет всей совокупности опытных данных. Она и становится кандидатом на звание теоретического закона.

Хотя на уровне теоретических обобщений пересмотры и замены вполне типичны, это обстоятельство не противоречит кумулятивному развитию знания на фактуальном уровне. Установленные факты, которые охватывались отброшенным теоретическим законом, теперь описываются сменившим его законом, в сферу которого входит и ряд заново проверенных фактов. Таким образом, наука может быть кумулятивной уже на уровне наблюдений и экспериментов, обеспечивая тем самым устойчивый рост знания, который представляет собой прогресс в понимании опытных явлений.

Следует подчеркнуть, что социальное происхождение научного знания почти никак не связано с его содержанием, т.к. оно определено природой самого мира явлений, процессов и событий.

По мере развития научного знания стандартная концепция науки перестала удовлетворять научное сообщество и стала подвергаться критике в работах Поппера («Логика научного открытия») прежде всего по вопросу открытия нового знания. Он писал, в частности, о том, что работа ученого состоит в выдвижении и испытании теорий. Начальный акт придумывания не требует логического анализа, и вопрос о том, как новая идея может представлять научный интерес, не относится к логическому анализу научного знания, это, скорее, интерес эмпирической психологии. Логический анализ научного знания имеет дело лишь с вопросами обоснования или обоснованности. Поппер считает, что нет никакого логического метода получения новых идей, не возможна какая бы то ни было реконструкция этого процесса. Обоснованием придуманной (изобретенной) теории является процедура противоположная эмпирическому обоснованию, то есть опровержение теории (или фальсификация).

Кун считал, что обращение к истории науки позволит философу освободиться от свойственных стандартной концепции упрощений, учесть важную роль личностных, субъективных факторов. Он отвергал противопоставление контекста открытия, как имеющего дело с субъективными факторами, контексту обоснования, как снимающего эту субъективность и придающего науке объективный характер. На деле субъективные факторы играют не менее важную роль в обосновании (взять процедуру выбора теорий), что и открытии. Сторонники же стандартной концепции не видят этого момента лишь потому, что мало знают историю науки.

Представление о природе и функциях философии науки таковы:

-кристаллизуется метанаучная методология, которая позволяет осуществить демаркацию (разграничение) науки и не науки. Она формулирует условия корректности научного объяснения, анализирует познавательный потенциал и статус законов и принципов науки, осмысливая историю и механизмы развития научного знания (собственно философии науки);

-имеет место систематизация понятий и теорий науки, их обоснование, прояснение и анализ (теория, логика и методология науки);

-наблюдается выявление культурных предпосылок научного мышления, социальных оснований, определяющих выбор учеными своей проблематики (психология и социология науки);

-происходит формулирование общенаучной картины мира, основанной на важнейших концепциях и теориях (научная онтология).