Позитивизм и неопозитивизм

Несколько явлений, кроме эмпирической методологии, обусловили возникновение позитивизма. Одно из них – влияние Клода Анри Сен-Симона (1760 – 1825), видного представителя французского (утопического) социализма на О.Конта, который был его учеником, а затем стал помощником и личным секретарем. Сен-Симон, подчеркивая значение наук, прибегал к следующему образу: если бы Франция потеряла три тысячи наиболее важных политических и религиозных администраторов, утрата ее была бы большой, но не критичной; однако потеря трех тысяч наиболее известных ученых, изобретателей и художников была бы невосполнимой и отбросила бы развитие страны на многие годы. Позитивное мышление, которое несут науки, может гарантировать обществу силу, порядок и защиту от многих зол.

Второе явление несли сами науки. Для первого позитивизма были неприемлемы характерные для традиционной философии поиски первопричин, субстанций, сверхчувственных сущностей. Считалось, что спекулятивная философия (от лат. созерцаю, наблюдаю), построения которой были основаны на выведении знания без его обращения к практике, при помощи лишь рефлексии, не способна решить проблемы, выдвинутые специальными науками, бурное развитие которых имеет место на протяжении всего 19 века. С развитием математики (обоснование математического анализа Коши и Вейерштрассом, создание неевклидовых геометрий Я.Больяи, Н.Лобачевским Г.Гауссом, Б.Риманом) происходит укоренная математизация всего естествознания. В физике это электродинамика, термодинамика, в химии это химическая атомистика Дж.Дальтона (1766 – 1844), Гей-Люссака (1776 – 1850), Амадео Авогадро (1776 – 1856). В этот период быстро развиваются техника и технологии (например, изобретение двигателя внутреннего сгорания). В трудах Л.Пастера (установил, что живое вещество состоит из хиральных – от греч. рука - структур) и Коха зарождается микробиология. Методы науки понятны, общедоступны, проникают в учебные пособия, по которым ведется подготовка инженеров, техников, администраторов.

Наконец, на фоне кризиса в философии (некоторые последователи Гегеля пошли по пути марксизма, другие вслед за А.Шопенгауэром) ощущалась острая потребность в глубоком и содержательном осмыслении феномена науки, представители которой все громче заявляли о себе как авторитетная и содержательная сила.

Огюст Конт (1798 – 1857), французский философ, социолог, методолог и популяризатор науки, основатель позитивизма, подчеркивал, что философское объяснение является сугубо переходным и само по себе не имеет никакой ценности, а метафизическое состояние – это хроническая болезнь, которую следует преодолеть. Он указывает на важность истории науки для прогресса самой науки. В 1833 году он предложил Ф.Гизо, министру просвещения Франции, создать в Коллеж де Франс кафедру истории науки. Конт знаменит тем, что он, вслед за Сен-Симоном развил идею так называемых трех стадий интеллектуальной эволюции человечества (как и отдельного индивида), определяющих развитие всего общества.

На первой, теологической, или вымышленной, фиктивной, стадии все явления объясняются на основе действия сверхъестественных сил (богов, духов, героев) и религиозных представлений. Здесь происходит эволюция духовных идей, она определяет рост технических усовершенствований. Эта стадия завершает свое существование в католическом и феодальном режиме.

Вторая, метафизическая, или абстрактная, стадия есть видоизменение теологической стадии, она заменяет сверхъестественные факторы в объяснении природы настоящими сущностями, неразрывно связанными с различными предметами, причинами. Основа всех явлений усматривается в абстрактных метафизических сущностях: идеях Платона, Формах Аристотеля, абсолютном духе Гегеля, материализме. Задача этой стадии критическая, разрушительная, и ее Конт оценивает ниже теологической. Причины этого заключаются в том, что абстрактные идеи метафизического разума вступают в противоречие с исторически сложившимися реальностями. Это приводит к возмущению порядками, к волнениям и революциям, нарастает анархия умов. Конт не принял французских революций 1830 и 1848 -1849 годов, он критически относился к тем учениям, которые подготовили их.

Третья стадия, позитивная или научная, она констатирует окончательный этап формирования человеческого мышления. Зарождение этой стадии в правилах Ф.Бэкона, идеях Р.Декарта и открытиях Г.Галилея. Возникает наука об обществе, она содействует рациональной организации общества. Немалую роль в становлении позитивного общества играет возникновение интеллектуального единения во всех областях общественной жизни, а в промышленности индустриального духа. Существующий теперь в умах беспорядок зависит от одновременного применения трех совершенно несовместимых философий: теологической, метафизической и позитивной. Конт сожалеет, что самое совершенное изложение системы наук не изменит мир и обречено на провал, ибо даже среди ученых не существует единства во взглядах. Он высказывает мысль о том, что необходимо установить религию Человечества, второй теологический синтез. Культом станет идея о преобразовании мира на основе новой позитивной религии, где человечество выступает как единое великое существо: не только как зоологический вид, но как огромный организм – человечество, составленное из совокупности ушедших, ныне живущих и будущих поколений.

Позитивная философия – это философия, ориентированная на фактическое, бесспорное, точное, практически полезное, определенно утверждаемое, конструктивное знание. Она – надстройка над положительными науками и потому сама является положительной. Однако своего предмета она не имеет, т.к. ее предмет не отличается от предметов других наук. Задача философии состоит в обобщении частных результатов наук, связей наук друг с другом, в разработке научного метода, пригодного разным наукам. Основная функция ее – классификация наук, которая должна суммировать и располагать в определенном порядке данные, фиксируемые специальными науками.

Конт отвергал принцип деления наук по различным способностям ума, он фиксировал строение научного знания, исходя не из генетической последовательности возникновения наук, а из наличия конкретных отношений между ними. Эти отношения определяются естественным порядком между теми явлениями, которые составляют предмет изучения наук. Классификация должна строиться на основе изучения самих классифицируемых явлений, исходя из действительного родства и естественных связей между ними. Науки располагаются по убывающим степеням простоты и абстрактности в порядке следования от общего к частному, от простого к сложному, от абстрактного к конкретному, от древнейшего к новейшему. Получаем: математика – астрономия – физика – химия – биология – социология.

Математика – наука о самых простых объектах и в то же время наиболее абстрактная из наук. Физика, химия, биология – менее абстрактны. Социология – самая сложная и конкретная наука. Между ними существует связь: без математики сложны построения в астрономии и физике, без физики возникают трудности в понимании химии. Но таков же и исторический порядок становления наук.

В основе позитивного метода лежит закон Конта о постоянном подчинении воображения наблюдению. Он не принимает эмпиризма, который не способен (как он считал) вывести общих закономерностей, не идет дальше констатации существования тех или иных фактов и провозглашает лишь чисто утилитарные цели. Согласно Конту, теоретическое знание необходимо связано с решением практических задач. Так, система координат Декарта связана с такими понятиями, как географическая широта и долгота, которые необходимы мореплавателям. Однако научное знание имеет то преимущество перед обыденным опытом, что оно видит для того, чтобы предвидеть и предвидит для того, чтобы действовать. Чтобы заниматься наблюдениями, наш ум уже нуждается в теории.

И все же любую теорию он немедленно объявляет метафизической на том основании, что возможность познания сущности является нереальной, она ограничена областью являющегося, феноменального. Закон тяготения Ньютона, например, показывает, что все разнообразие астрономических явлений представляет собой один и тот же факт, а именно постоянное стремление частиц друг к другу пропорционально их массам и обратно пропорционально квадрату расстояния между ними. Этот факт есть обобщение знакомого всем явления: тяжести тел на земной поверхности. Однако вопросы, связанные с выяснением сущности феноменов притяжения и тяжести, а также причины их возникновения, оказываются неразрешимыми и лежащими вне сферы позитивной философии.

Человеческий разум, признав невозможность достигнуть абсолютных знаний, отказывается от исследования происхождения вселенной и от познания внутренних причин явлений и всецело сосредоточивается на изучении их действительных законов, т.е. неизменных отношений последовательности и подобия. Утверждая о том, что научные истины относительны, Конт затем абсолютизирует это положение, доводя его до полного релятивизма.

Противоречивость теории познания Конта проявляется в проблематике онтологии. Ему близок Юм, согласно которому существование реальности психологически допускаемо. С одной стороны, Конт полагал, что внешний мир существует с другой - утверждал, что признание существования внешнего мира есть лишь предположение, не являющееся строго обоснованным. Подобно Юму он считал, что человечество не в состоянии решить вопрос о субстанции. Ответ на него может быть либо истинным либо ложным, но доказать, какой именно ответ является истинным, не представляет возможным. Однако он согласен, что сама постановка вопроса правомерна.

Таким образом, ограничивая научное познание областью явлений и отказываясь от выявления причинно-следственных связей, Конт сближает свою позицию с философским агностицизмом.

Истинный позитивный дух состоит в замене изучения первых или конечных причин явлений изучением их непреложных законов, в замене слова «почему» словом «как». Наука не может анализировать причины явлений, она должна изучать статику и динамику объектов, то, как они сохраняют свое равновесие, устойчивость, как они развиваются и изменяются. Научное знание должно прочно стоять на эмпирической базе исследований и разработок, оно должно быть основано на наблюдениях. Мы, писал Конт, должны заменить недоступного определения причин простыми исследованиями законов, т.е. постоянных отношений, существующих между наблюдаемыми явлениями.

Как мы указывали выше, позитивизм тесно примыкает к английскому эмпиризму. Одно из правил позитивного метода состоит также в выдвижении минимального количества принципов теории, в сведении наличного состава знания к минимальному числу общих основных положений. Условием такой редукции является единство методологических средств.

Однако, по мнению О.Конта, истинная наука заключается в законах тех или иных явлений, а факты – это только необходимый сырой материал для них. Связи, выявленные законом, это связи не причинные и не генетические, а связи последовательности и сходства, иными словами, связи функциональные.

Такого рода заявления едва ли не сразу вызвали критику. Например, русский физик О.Хвольсон писал о том, что физика не может не включать в сферу своего рассмотрения анализ генезиса явлений и их причин. Только основательное знание способов возникновения вещей может привести к их научному осмыслению. Так, критика О.Контом натурфилософских построений о флогистоне (эфире) привела его к сведению гипотез о внутренней природе естественных явлений к разряду схоластических и метафизических построений. Между тем наука, преодолев такого рода субстанциональные построения, уже на новом уровне занялась природой с сущностью таких физических явлений, как свет и теплота.

Объявив законом трех стадий свои глобальные притязания на определение природы научного знания, Конт оказался перед сложнейшими проблемами, с которыми ему справиться не удалось. Он не сумел дать ответа на вопрос, а что же такое научное знание?

Во-первых, он понимал научные законы всего лишь как регулятивные последовательности явлений, данных субъекту в его опыте: мы способны установить, как происходят процессы, но не почему они происходят. Речь идет об отрицании причинно-следственных связей. Налицо так называемый функциональный подход, который противостоит динамическому, причинно-следственному подходу.

Во-вторых, судьбу науки он во многом связывал с чистой математикой, которую считал сугубо логической дисциплиной. В этой связи философия у него ориентирована не на науку, философия питается почерпнутыми из науки образами.

В-третьих, он выражал недовольство эмпиризмом, полагая не всякое знание эмпирическим.

В-четвертых, он провозглашал родство позитивных догм с теологией.

В-пятых, стремясь к созданию науки об обществе, он рассматривал ее в контексте представлений физики о статике и динамике.

Следует заметить, что понятия естественнонаучный и позитивистский срослись настолько, что для многих стали синонимами, однако это не так.

Современная оценка позитивизма дана в капитальном труде Г. фон Вригта «Логико-философские исследования». Одной из догм позитивизма он считает методологический монизм, т.е. идея единообразия научного метода независимо от различия областей научного исследования. Вторая догма выражается в том, что точные естественные науки, в частности математическая физика, дают методологический идеал или стандарт, по которому измеряют степень развития и совершенства всех других наук, включая гуманитарные. Наконец, третья догма связана с особым пониманием научного объяснения. Научное объяснение является, в широком смысле, «каузальным». Более точно, оно заключается в подведении индивидуальных случаев под гипотетические общие законы природы, включая «природу человека». Финалистские объяснения, т.е. попытки трактовать факты в терминах намерений. целей, стремлений, либо отвергаются как ненаучные, либо делается попытка показать, что их можно преобразовать в каузальные, если должным образом очистить от «анимистских» и «виталистских» элементов.

Подчеркивая единообразие метода, математический идеал науки и важность общих законов для объяснения, позитивизм примыкает к той длительной и разветвленной традиции в истории мысли, которую я называю галилеевской.

Как реакция на позитивизм такого толка формируется новое направление в философской мысли – герменевтика и философия духа Дильтея.

Дж.Ст.Милль (1806 – 1873) был намерен пересмотреть все достижения европейской рациональности с тем, чтобы, опираясь на правильное развитие общественных наук, наметить пути построения благоприятного людям общества. Основанием же демократии является определенная разновидность рациональности, а именно индуктивная логика. Прежде чем браться за решение моральных и политических вопросов следует стать логиком, считал он. Индукция, полагал Дж.Милль, есть процесс, при помощи которого мы заключаем, что то, что истинно относительно нескольких индивидуумов класса, истинно также и относительно всего класса, или что то, что истинно в известное время, будет истинно при подобных же обстоятельствах и во всякое время. Индукция предполагает единообразие индивидуумов и событий, а единообразие обосновывается индукцией. Индукция – всего лишь парафраза закона единообразия. Индукция имеет дело с причинно-следственными связями, и Дж.Милль разрабатывает методы исследования причинных связей. Его теория была основана на том, что если тщательно провести наблюдение, а затем сопоставить взаимозависимости явлений, то всегда можно выявить причинно-следственную связь. Именно так устанавливаются научные законы. Общие понятия образуются благодаря абстракциям, они нужны в качестве памятных записей, а в реальности им не соответствуют никакие сущности. Все научные предложения (в том числе математические и логические) получаются благодаря индукции. Подлинный смысл дедукции как якобы совершающегося доказательства от общего к частному, на самом деле сводится к индукции, движению от частного к частному. Имеет место все та же расширяющаяся индукция. Логические доказательства также являются частным случаем индукции.

Задача исследователя состоит в том, чтобы разложить сложные переплетения многообразий в природе на более простые единообразия. Отсюда его методы сходства, различия, остатков и сопутствующих изменений, которыми он обогатил логику. Миль, ссылаясь на закон сложения причин, действующий в механике, полагает, что процесс научной индукции есть анализ, а совместное действие причин в природе носит аддитивный характер. При этом в сфере общественных отношений взаимодействие причин зачастую подлежит не суммированию, а модификации. Таким образом, в отличие от Конта, он утверждает, что научное исследование состоит в объяснении следствий из его причин.

Позитивизм в меньшей мере свойственен Миллю, который занимался не отрицанием научного статуса философии, а тем, что сегодня называет методологией науки.

Недостатком его построений было то, что он двигался от частного к частному и обходил общие концепты, без которых наука не может обойтись, и которые вырабатываются не в результате сравнений чувственных представлений, а посредством продуктивного воображения. К тому же он исключал роль гипотез, а они необходимы, потому что объяснения выходят за пределы наблюдаемого – к ненаблюдаемым причинам наблюдаемых явлений. Эту проблему отчетливо осознал второй позитивизм.

Уильям Джевонс (1835 – 1882), английский логик и экономист, высказал одну из самых плодотворных идей в области философии науки того периода. Это идея гипотетичности всех важнейших научных положений и законов. Джевонс исходил из того, что по своим истокам все подлинно научное знание взято из опыта, является в каком-то смысле обобщением опыта, он индуктивно. Но как происходит процесс обобщения? Джевонс на большом фактическом материале показал, что путь от фактов к законам лежит через сложный и во многом творческий процесс введения различных упрощающих и идеализирующих допущений и выдвижения на их основе смелых гипотетических предположений. Только последующая многократно проводимая разработка этих предположений путем сопоставления логически выводимых следствий из них с данными опыта и экспериментов (там, где они возможны) превращает эти предложения в законы науки. Фактически Джевонс выдвигает идею так называемого гипотетико-дедуктивного метода и гипотетико-дедуктивной природы научного знания, часто рассматриваемых чуть не как главное достижение логико-методологической мысли 20 века.

Зафиксируем основные положения позитивизма:

-автономность науки. Наука – сама себе философия, так выразили первые позитивисты суть вопроса;

-антиметафизическая направленность философствования, понимание философии как метанауки. Задача философии на позитивной стадии человеческого духа – не решение коренных проблем человеческого бытия, не сфера трансцендентного, а прояснение феномена научности, поиски критериев отделяющих науку от не науки, обоснование возможности распространения научных методов на все сферы интересов человека, исследование логики и методологии научного познания, а также систематизации научного знания, обоснование неизбежности прогресса цивилизации на основе развития наук;

-последовательный эмпиризм в трактовке природы научного знания. С этой точки зрения опыт, научное наблюдение, научный эксперимент составляют альфу и омегу всякого подлинно научного метода познания. С опыта и твердо установленных фактов начинается всякое размышление о сути изучаемых явлений, и опытным же путем проверяется любое утверждение о них, претендующее на истинность. Совокупность научного знания составляют твердые факты и вечные, неизменные законы природы;

-индуктивизм. Путь от фактов к законам обеспечивает индукция, восхождение от частного к общему. Попытки разработки логики такого восхождения привели к осознанию гипотетичности всякого обобщения, к сложному единству индукции и дедукции в реальном процессе научного познания, к идее гипотетико-дедуктивной природы научного знания и к необходимости применения идей математической теории вероятностей для построения строгих систем индуктивной логики;

-единство научного метода и вытекающее отсюда единство науки. Наука едина, а научный метод применим к исследованию любых объектов и для решения любых реальных проблем;

-каузализм, номологизм и детерминизм. Каузализм (причина), номологизм (закон), детерминизм (ограничивать, определять) – эти три тесно взаимосвязанных понятия выражают главное онтологическое допущение всей новоевропейской науки – все в мире взаимосвязано, взаимообусловлено причинными взаимодействиями и протекает в строгом соответствии с объективными законами. Мы должны верит в науку, заявил Клод Бернар, французский ученый-биолог, основатель экспериментальной физиологии и медицины;

-редукционизм. Применительно к познанию редукционизм означает признание тезиса о том, что подлинно научные объяснения представляют собой редукцию (сведение) целого к частям, психического к физическому, ментального к телесному. Г.Гельмгольц писал о том, что конечную задачу физической науки мы видим в том, чтобы свести физические явления к неизменным силам притяжения и отталкивания, величина которых целиком зависит от расстояния. Разрешимость этой задачи есть условие полного понимания природы. Сложные символы жизни сводились к простейшим символам и ни к чему иному.

-необходимо создать такие методы, которые позволили бы нам различать научные и ненаучные высказывания.

Второй позитивизм. Эмпириокритицизм. В основаниях первого позитивизма лежали представления об эволюционном развитии человечества, которое нуждается лишь в замене средств передвижения. В физике господствуют незыблемая механика Ньютона, в математике царствует Евклид, общие направления научных исследований представлены позитивизмом.

В 1880-1890-х годах осмысливается иная ситуация, вызванная критическим осмыслением основ математики в связи с открытиями Лобачевского и других ученых, основных понятий физики (сила, масса, тело, время, пространство, причинность). В повестку дня встает вопрос понимания процессов измерения и восприятия, т.е. самих механизмов познания. Не случайно в 1874 году Кирхгоф разворачивает дискуссию о целях науки: заключается ли эта цель в объяснении (те. выяснении истинной структуры объектов и явлений) или лишь в описании? Позже Э.Мах заявит, что научное сообщение всегда содержит в себе описание, т.е. воспроизведение опыта в мыслях, которое призвано заменить сам опыт и избавить всех от необходимости его повторять. Средство сбережения труда самого обучения и изучения – обобщающее описание. Ничего другого не представляют и законы природы. Закон тяготения Ньютона есть одно лишь описание, описание бесчисленного множества фактов и их элементов. Но то, что хорошо для отношений учитель – ученик, не годится для научного исследователя, для которого наука есть нечто развивающееся, подвергающееся постоянным изменениям, нечто эфемерное, его цель – главным образом констатация фактов и связей между ними.

Если Конт полагал, что наука должна на базе фактов искать скрытые причины происходящих явлений, то представители второго позитивизма заявляют, что необходимо вообще отказаться от принципа причинности, заменить его понятием функциональной зависимости признаков рассматриваемого явления. Задачу науки они видели в описании и классификации фактов, т.е. в регистрации взаимосвязи их признаков.

Построить философию по самым строгим меркам науки взялся швейцарский философ Р.Авенариус. Он подверг тщательному анализу и критике научные заблуждения, которые имеют место тогда, когда искусственно разрывая единство среды и человека, наделенного нервной системой, постулируют самостоятельность либо внешнего мира, либо категориальных структур. Главная работа – «Критика чистого опыта». Критика имеет дело не с данными внешнего мира, а с данными языкового поведения людей, писал Р.Авенариус. И в этом смысле критика выступает как мета-философия, в рамках которой критик подвергает анализу формулируемые кем-то предложения.

В чистом опыте каждый человек находится в определенной ситуации, т.е. индивид и среда связаны так, что это соотношение нельзя отменить. Индивид и среда противоположны, но обе реальности принадлежат одному опыту. Когда, например, говорят, что я вижу дерево, это означает, что я и дерево являются содержанием одной и той же данности. Получается то, что критик описывает, есть опыт интеракции, взаимодействия среды и нервной системы индивида. Это биологическое событие, состоящее из элементов (зеленое, сладкое, холодное, острое) и характеристик (приятное, красивое, злое, безобразное). Помимо элементов и характеристик, нет ничего другого. По этой причине Авенариус элиминирует различие между физическим и психическим. Есть разные виды биологической зависимости индивида от среды, но реального дуализма опыта нет, как нет серьезной разницы между вещью и мыслью, материей и духом. (Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 4. От романтизма до наших дней. – СПб.: Петрополис, 1997. – 880с.).

Поскольку я наделено категориальными структурами, наша нервная система позволяет иметь комплекс представлений, следовательно, мы хорошо адаптированы в среде. Отсюда принцип «экономии мышления», согласно которому на пути критики чистого опыта философия очистит культурную среду от ненужных продуктов умственной деятельности (материалистических или спиритуалистических взглядов на мир) ввиду бесплодности споров между ними. С другой стороны, экономия мышления сводится к тому, что мышление должно прибегать к наименьшим затратам (максимальный результат минимальных усилий). Разделив единый мир на душу и тело, Авенариус трактует и нервную систему как модификацию теоретической и практической деятельности человека. Психическая жизнь, включая науку, может быть представлена как биологический феномен с соответствующими законами отбора и борьбы за существование.

Сложные построения Р.Авенариуса достаточно точно и просто выразил Эрнст Мах, австрийский физик и математик.

Критическое исследование опыта связано с рядом проблем, которые возникли в естественных науках на рубеже 19 и 20 веков. Бурное развитие химии, биологии, физиологии привело к тому, что прежняя объяснительная модель утратила свой универсальный характер. Оказалось невозможным объяснить все химические, биологические и прочие явления как движения атомов по законам механики. Требовалась новая научная методология.

Специфика ситуация состояла еще и в кризисе, который переживала главная наука эпохи – физика. К этому времени был сделан ряд открытий, которые никак не вписывались в картину мира, построенную на механицизме Декарта и Ньютона. Традиционное отождествление материи с веществом, состоящим из неделимых атомов, делало непонятным статус электромагнитных полей, которые явно не являются веществом (материей). Открытие радиоактивных элементов, для которых наблюдается уменьшение массы (по причине перехода вещества в излучение), привело физиков к выводу о том, что материя исчезла. К тому же выводу вело и открытие сложной структуры атома (электрона и ядра атома).

Кризис в физике Мах (специалист по физике) предлагал преодолеть за счет того, что объяснительная часть науки объявлялась ненаучной.

Познание – это процесс прогрессивной адаптации к среде, начало его – ощущения: приспособление живого организма к среде, настройка глаза и уха и так далее. Вещь, тело, материя суть не что иное, как связь элементов, цветов, звуков, и все это – знаки. Фактами (предметом науки) считалось только то, что непосредственно воспринимается человеком – его чувственный опыт, который дан нам как поток ощущений. Основа научного знания не факты, а ощущения. Надо предложить человечеству максимально полную возможность для развития чувственности, писал Мах. Ощущения трактовались им не только как источник всякого знания о мире (элемент мышления), но и как «нейтральный элемент», который предшествует делению целостного опыта на внешний (физический) и внутренний (психологический).

Мах считал, что цвета, запахи, звуки, пространство, время, теплоту, давление, мы можем разложить на некие элементы, которые далее уже нельзя будет себе представить. Окажется, что вещи (или тела) даны нам как сравнительно устойчивые комплексы связанных друг с другом, зависящих друг от друга чувственных ощущений. Тела, как полагает Мах, состоят не из механических частиц-атомов, как у Лапласа, а из нейтральных, т.е. и не физических, и не психических элементов. Это элементы, которые воспринимаются как ощущения. В природе нет другой реальности, кроме наших собственных ощущений, и всякое изучение природы – это экономное приспособление наших мыслей к ощущениям.

Ощущения человека, так же как ощущения разных людей, обычно взаимным образом зависимы. В этом состоит материя. А то, что мы называем материей и субстанцией не может быть чем-то устойчивым. Именно это деление опыта, не имеющее научного обоснования, приводит к появлению различных метафизических учений и спорам между ними.

Отказываясь от этого деления, пишет Мах, мы понимаем, что то, что обычно считается вещью внешнего мира, есть всего лишь комплекс ощущений, а то, что стоит за этими комплексами и их вызывает, нам недоступно, и потому любые рассуждения об этом ненаучны. Отсюда «атом», «субстанция», «материя» есть столь же ненаучные понятия, как и вещь-в-себе Канта.

Мах отказывается от понятий абсолютного пространства и времени, от трактовки движения Ньютона. Он предлагает собственный принцип относительности, согласно которому движение любого тела может быть определено только относительно других тел.

Теоретическим обоснованием такого подхода стал принцип «экономии мышления», согласно которому научный анализ не должен покидать сферу ощущений, должен избегать перехода от чувственных данных, как к понятиям, так и к существующим вещам.

Исследование начинается с проблем, считает Мах. Если мы встречаемся с фактом, который сильно контрастирует с традиционным пониманием его, то возникает проблема. Новое, непривычное, удивительное действует как стимул, притягивая к себе внимание. Практические мотивы, интеллектуальный дискомфорт вызывает желание избавиться от противоречия, и это ведет к новой концептуальной адаптации. Так возникает интенциональная понятийная адаптация, т.е. исследование.

Задача науки состоит в том, чтобы искать некую константу в широком спектре фактов (законы), наличие которых позволяет заменить, т.е. экономить, опыт, мысленно репродуцируя и предвосхищая факты. Если опыт первичен, то от него ждут подтверждения или опровержения, а то, относительно чего невозможно подтверждение или опровержение, к делу не относится. Кому знаком весь путь развития науки, тот оценит важность любого научного движения более свободным и корректным образом, чем тот, кто видит только сегодняшнее направление науки, писал Мах.

Мах, однако, не принял теорию относительности, как и идею существования атомов. Никакой софист не может отрицать ясный и бесспорный факт, что доктрина Эрнста Маха, доктрина, рассматривающая вещи как комплексы ощущений, есть субъективный идеализм, простое пережевывание доктрины Беркли, писал о нем Ленин. На что Мах ответил таким образом: в моих словах просто отражены общепринятые мнения, и если я превратился в идеалиста, последователя Беркли, берклианца, то в этих грехах вряд ли повинен.

Выявлялась явная недостаточность и ограниченность возможностей эмпиризма и индуктивизма. В среде философов возник призыв вернуть к работам И.Канта. Получает развитие неокантианство с его Марбургской (они подчеркивали активную роль мыслительной деятельности и стремились поставить достижения наук на пользу философии) и Баденской (с ее положением о различиях методов наук о природе и наук о духе, а также с ее учением о ценностях) школами.

В этот период формируется новое направление в философии науки, получившее название конвенционализма – глубокой и содержательной философии науки, особый вклад которого состоит в прояснении связей между теорией и экспериментом: в основе математических и естественнонаучных теорий лежат произвольные соглашения. Один из его выразителей французский математик Анри Пуанкаре (1854 – 1912) сформулировал суть проблемы следующим образом. Неверно считать, что ученый создает факты, говоря о них в рамках какой-то научной теории. Единственное, что он создает – это язык описания факта. Ученый активно вторгается, выбирая факты, достойные наблюдения. Изолированный факт не представляет ни малейшего интереса. Интерес появляется только тогда, когда факт дает повод предполагать, что с его помощью можно найти и предсказать другие факты, или еще тогда, когда его верификация обещает подтверждение какого-либо закона. Факты отбирает не кто иной, как свободная активность ученого. И физик, отказавшийся в ходе проверки от одной из своих гипотез, должен плясать от радости, как если бы совершил открытие. И одна геометрия (Евклида) не может быть более истинной, чем другая (Лобачевского); более удобной – да, может быть, писал Пуанкаре.

Другой идеолог конвенционализма французский физик и историк науки Пьер Дюгем (1861 - 1916) рассматривал теорию как средство экономии мышления, писал о том, что физическая теория не объясняет физические явления согласно реальности, а только удовлетворительным образом представляет собой набор эмпирических законов (гипотез). Предназначение теории состоит в том, чтобы конденсировать кучу законов в небольшое число принципов. В качестве принципов теории имеет постулаты, т.е. положения, которые она может формулировать как ей угодно, при условии, чтобы не возникало противоречий. Цель теории – описать группу эмпирических законов, не претендуя на объяснение их. Дело в том, что объяснение сразу вводит метафизический элемент. А в этом случае (сведите вместе точки зрения последователей Аристотеля, Демокрита, Декарта, Ньютона) мы будем получать противоречивые ответы на один и тот же вопрос. К тому же объяснение вовсе не является основой части описательной. Описание развивается за счет специальных и самостоятельных методов, например в физике. Эту часть исследования объяснение обвивает подобно паразиту. Все, что есть хорошего в теории, заключается в описательной ее части, писал Дюгем. Физическая теория не есть объяснение, это конвенционально принимаемая система математических положений, выведенная из небольшого числа принципов, имеющих целью выразить возможно проще, полнее и точнее целью систему экспериментально установленных законов.

Физическая теория никогда не дает нам объяснения экспериментальных законов. Она никогда не вскрывает реальностей, скрывающихся позади доступных восприятию явлений. Но чем более она совершенствуется, тем более мы предчувствуем, что логический порядок, которые она устанавливает между экспериментальными законами, есть отражение порядка онтологического. (цит. по Философия науки: учеб. пособие под ред. А.И.Липкина. – М.: ЭКСМО, 2007. – 608с.)

Ложная теория не согласуется, прежде всего, с экспериментальными законами. Сконструированная человеческим умом теория никогда не предлагает объяснений экспериментальных законов или реальности, скрывающейся за чувственно воспринимаемой поверхностью явлений. Но совершенство, уютное убранство, логический порядок, в пространстве которых физик размещает экспериментальные законы, есть не что иное, как отражение онтологического порядка. Мы не должны фетишировать факты. Во главу угла должен быть поставлен вопрос о динамике науки. Физика идет вперед постольку, поскольку опыт открывает все новые соотношения между законами и фактами, поскольку мы пересматриваем эти законы.

Отсюда следующая последовательность: экспериментальные факты – экспериментальные законы – теории (уровень теоретика).

Первые два уровня – продукт деятельности экспериментатора, который изо дня в день открывает факты и формулирует новые законы, содержащие в концентрированном конкретные факты. Теоретик придумывает формы представления этих фактов. Ввиду неточных опытов физику приходится выбирать из множества символических форм, руководствуясь научной интуицией. Поэтому преподавание физики по чисто индуктивному методу – есть химера, полагает Дюгем. В результате замены конкретных фактов законом, сгущения экспериментальных законов в теории, возникает экономия мышления.

Допустим, наблюдатели установили значительное число экспериментальных законов. Теоретик собирается объединить их в очень небольшое число гипотез, каждый из законов может быть представлен как одно из последствий, вытекающих из этих гипотез. Но таких последствий безграничное множество. Эффект экономии мышления проявляется в четырех операциях: 1) определение и измерение физических величин; 2) выбор гипотез; 3) математическое развитие теории; 4)сравнение теории с опытом.

Последние три операции указывают на использование гипотетико-дедуктивного метода, который был широко распространен в механике 17-18 столетий. С логической точки зрения гипотетико-дедуктивная система представляет иерархию гипотез. На вершине располагаются гипотезы, имеющие наиболее общий характер. Из них, как посылок, выводятся гипотезы более низкого уровня. На самом низшем уровне находятся гипотезы, которые можно сопоставить с эмпирическими данными. Если они подтверждаются этими данными, то это служит косвенным подтверждением и гипотез более высокого уровня, из которых они логически выведены, пишет А.Л.Никифоров. (Никифоров А.Л. Философия и история науки. – М.: Идея-Пресс, 2008. – 176с.).

Характеризуя связь между теорий и опытом, Дюгем пишет о том, что физический эксперимент никогда не может привести к опровержению одной какой-нибудь изолированной гипотезы, а всегда только целой группы теорий (тезис Дюгема – Куайна о теоретической нагруженности фактов). Среди всех научных положений (гипотез), на основании которых некоторое явление было предсказано и затем констатировано, что оно не наступает, имеется, по меньшей мере, одно неправильное. Но какое именно, этому произведенный опыт нас не научает. Отсюда невозможность так называемого критического (решающего) эксперимента. Его применяли Фуко для проверки гипотез о корпускулярной природе света (выдвинутой еще Ньютоном, Лапласом, Био), Гюйгенс, Юнг и Френель для обоснования волновой теории. Суть ключевого эксперимента в том, что из двух несовместимых гипотез он делает однозначный выбор в пользу истинности одной или другой гипотезы. Однако, истинность физической теории не устанавливается по принципу: орел или решка.

Что касается тезиса Дюгема – Куайна и его отношения к фальсификационизму, то это вопрос был обстоятельно рассмотрен И.Лакатосом. Вот что он пишет. При достаточном воображении любая теория всегда может быть спасена от опровержения, если произвести подгонку, манипулируя фоновым знанием, с которым связана эта теория. По словам Куайна любое предложение может сохранить свою истинность, если пойти на решительную переделку той системы, в которой это предложение фигурирует. И, наоборот, по той же причине ни одно предложение не обладает иммунитетом от его возможной переоценки. Это тезис допускает двойственную интерпретацию. Согласно слабой версии, ее придерживался Дюгем, невозможно прямое попадание эксперимента в узко определенную теоретическую мишень, и возможно большое число путей, по которым развивается наука. Согласно сильной версии, ее придерживался Куайн, тезис исключает правило рационального выбора из теоретических альтернатив.