Аристотель

В связи с именем Аристотеля мы можем говорить о формировании научной картины мира, в которой были минимизированы мистические, религиозные и эсхатологические компоненты его предшественников, доминировал естественнонаучный анализ окружающего мира, место диалектического подхода занял метод, который сегодня мы определили бы как системный.

Осмыслив работы своих предшественников, Аристотель сделал из них кардинальные выводы относительно устройства мира. Он меняет натурфилософский характер объяснения мира на научный, включая в число наук, описывающих мир наряду с астрономией и математикой, логику, физику и биологию. В отличие от Платона он полагал, что идеи и чувственные вещи не могут существовать отдельно в разных мирах, мир един, и он не распадается на два мира, идея существует не где-то в занебесье, а в самих чувственных вещах. От червя до человека, от костра до блеска далекой звезды - все достойно быть предметом познания и наук.

Пытаясь проникнуть в суть бытия, Аристотель выделяет четыре характерных значения бытия: 1) бытие как категории (бытие как таковое); 2) бытие как акт и потенция; 3) бытие как акциденция; 4) бытие как истина, и небытие как ложь.

Категории (высшие предикаты) выступают и как фигуры бытия, и как логические конструкции, и как грамматические части предложений: субстанция как субъект, качество и количество как прилагательные, где и когда – наречия места и времени, активные и пассивные глаголы – воздействовать и страдать. С метафизической точки зрения категории суть фундаментальные смыслы, или роды бытия. Боэций стал называть их предикатами. Единственная самостоятельная категория – субстанция. Остальные (качество, количество, отношение, действие, место, время) зависят от нее.

Характеристика бытия как акта и потенции важна тем, что здесь дано определение через взаимосвязь: проросшее зерно – урожай в потенции.

Акциденции – это бытие случайное. Чистая случайность, что человек стоит или сидит. Относительно этого рода бытия научное знание невозможно.

Характер бытия в качестве истины или лжи изучает логика.

Таким образом, предмет метафизики составляют категории (у Аристотеля их 10), а также понятия потенции и акта.

Излагая метафизику как теорию субстанции, Аристотель выступает как наиболее глубокий и дальновидный мыслитель, он подчеркивает, что субстанция и есть та ось, вокруг которой вращаются все смыслы бытия. Все бытийное есть либо субстанция, либо ее проявление, либо форма деятельности субстанции, т.е. так или иначе нечто, имеющее отношение к субстанции.

Если бы субстанциальное тело было подвержено порче и гибели, то ничто не смогло бы избежать смертельного обращения в ничто. Первой реальностью является субстанция, прочие – это модусы реальности (вечный двигатель, сверхчувственные субстанции, вращающиеся небеса, человеческие души, все вечное и неразрушимое), которые зависят от нее. Завершает метафизику понятие сверхчувственной субстанции. Таким образом, Аристотель создает величественную картину мира.

На вопрос, что такое субстанция, одни (первые натурфилософы) указывают на материальные элементы. Платон главной считал форму. Были и такие, кто полагал, что и человек и любая вещь состоят из формы и материи одновременно. Кто из них прав? Все и никто по отдельности, отвечает Аристотель. Любой из ответов будет однобоким. Лишь взаимосогласованные они дадут истину.

Материя – это начало всего чувственно воспринимаемого, это субстрат формы, теряя материю, мы теряем весь чувственный мир.

Форма определяет и реализует, ин-формирует или облагораживает материю, форма образует суть каждой вещи, то, благодаря чему вещь есть. Форма – это субстанция в полном смысле слова. Но форма как эйдос внутренне присуща самой вещи, это форма-в-материи, а не над материей, как у Платона.

Аристотель находит их синтез, субстанция – это разные полюса единства материи и формы. Следовательно, смысл бытия полностью уточнен. Самый сильный смысл бытия – субстанция, которая в несобственном смысле выступает в качестве материи, а в собственном смысле – это индивид. А самый сильный смысл субстанции – это форма. Соединение материи и формы с точки зрения формы (актуальная реализация как исполненность) он называет энтелехией. В то время как с точки зрения материи это будет смешение потенции и акта, действия. Все материальное более или менее потенциально, все нематериальное – это чистые формы, акты, лишенные потенциальности. Душа, поскольку она есть формальная сущность – энтелехия (исполненность) тела. Бог, как и другие умопостигаемые небесные силы – чистая энтелехия. Акт абсолютным образом превосходит потенцию, поскольку потенция мыслима только в своей направленности к реализации. Форма, выступая как актуальность, является условием, правилом и целью потенциальности. Но актуальна форма бытия вечной субстанции.

Согласно Аристотелю, каждая вещь – соединение материи и формы. При этом материя данной вещи является в свою очередь формой для материи тех элементов, из которых эта вещь состоит. Переходя таким образом в глубь вещества, ко все более простым телам (от здания к кирпичам, от них к глине, от нее к песку, воде, другим элементам, из которых она состоит), приходят к абстрактной первоматерии. Первоматерия лишена всякой формы, всяких свойств и качеств, это – субстанция, которая, соединяясь с простейшими формами, образует первые элементы, из которых состоят все вещества. Простейшие формы – теплое, холодное, сухое и влажное. Соединяясь с первоматерией, они образуют четыре первоэлемента: огонь, воздух, вода, земля.

Что касается математических объектов, то Аристотелю удалось выделить их онтологический статус. Платон считал числа идеальными сущностями, которые существуют отдельно от чувственного. Аристотель приходит к выводу о том, что в процессе абстрагирования из объемных тел мы можем мысленно получить плоскость с двумя измерениями, затем протяженную линию и, наконец, неделимую точку в пространстве. Без всякой пространственной позиции будет простая числовая единица. Стало быть, математические числа не суть реальные объекты, но и назвать их совершенно нереальными нельзя. В чувственно воспринимаемых вещах они существуют потенциально, а наш разум умеет выделять числа путем абстракции. Как единицы разума числа актуально существуют лишь в уме, а потенциально – во всех без исключения вещах.

Греки заметили, что мышление человека многообразно и бесконечно, ведь человек думает о чем угодно и сколько угодно. Но все многообразие мышления может быть уложено в несколько форм: рождается логика, которую интересует не то, о чем мы мыслим, а то, как мы мыслим это.

Сущностным признаком научной революции античности становится переход к доказательному знанию путем установления трех форм мышления: понятия, суждения и умозаключения. Разработка этих форм приводит к выделению ряда закономерностей, которые оформляются в виде трех законов логики. Закон тождества гласит, что любая мысль, чтобы быть ясной и точной, должна быть тождественна самой себе. Закон противоречия говорит о том, что два высказывания, противоречащие одно другому, не могут быть одновременно истинными. Закон достаточного основания настаивает на том, что любая мысль, чтобы иметь силу, должна быть доказана какими-то другими мыслями, аргументами: например, квадрат – это четырехугольник, у которого все стороны равны, а углы прямые.

Для характеризуемой эпохи было очевидным, что истинные знания должны быть действительно верны и окончательны, что-то вроде математической истины. Однако опыт показывал, что такие очень строгие требования делают невозможным применение науки. Вероятно, наука является приближением к истине, и в таком случае это делается путем неполных истин и временных допущений. Накопление научных знаний гораздо более сложный процесс, чем могли представить себе античные мыслители. И здесь открылся единственно надежный горизонт, по направления к которому двинулась пытливая мысль ученого. Это индукция, или открытие основных законов на основе наблюдений, и дедукция, или построение логических последовательностей, например, для предсказания того, что произойдет в результате опыта.

И Аристотель, по сути, дает обоснование двум методам научного исследования. Воспользуемся следующими примерами, которые хорошо передают суть обоих методов. (Роджерс Э. Физика для любознательных. Том 1. Материя, движение, сила. – М.: Мир, 1969. – 476с.) Первый метод называют индуктивным. Он реализуется, когда мы собираем информацию либо в лаборатории, либо из накопленного багажа профессиональных знаний и затем извлекаем из этой информации простое правило или описание явлений природы. Наблюдая в течение нескольких лет за Луной, можно извлечь правило, по которому Луна регулярно обращается вокруг Земли, совершая примерно 13 оборотов в год, и, пользуясь методом индукции, можно прийти к уверенному выводу, что так будет продолжаться и впредь. Далее, из обширных наблюдений лунного затмения, мы могли бы вывести индуктивное правило, согласно которому, затмения Луны происходят несколькими регулярными сериями, причем в каждой такой серии затмения следуют одно за другим через постоянный промежуток времени, близкий к 18 годам.

Второй метод называют дедуктивным. Мы исходим из каких-то общих правил или представлений, а затем путем логических рассуждений выводим из них частные следствия или предсказания. Ученые проверяют подобные предсказания на опыте. Например, мы могли бы предположить, что затмения Луны вызываются тем, что Земля оказывается на пути солнечных лучей и отбрасывает тень на Луну. Далее, мы делаем предположение о характере движения Солнца и Луны и затем путем дедукции приходим к выводу, что затмение должно снова произойти через промежуток времени, достаточный для того, чтобы Солнце и Луна вернулись в то же самое положение по отношению к Земле. Этот промежуток времени должен быть наименьшим общим кратным одного лунного месяца и одного солнечного года. Так, комбинируя простые наблюдения и разумные предположения, мы могли бы сделать дедуктивный вывод о 18-летнем цикле повторений затмений. При этом для успешного расчета в качестве солнечного года нам следует взять особый короткий год, связанный с меняющейся орбитой Луны.

Следует иметь в виду, что индукция и дедукция вытекают из двух методов, которые успешно применялись в геометрии, это – суммирование и обобщение. Об этом пишет А.Азимов, указывая на важное различие, которое имело место в исследованиях египетских геометров (землемеров) и греческих геометров. Если первые нашли практический способ создать прямой угол, разделив веревку на 12 частей узлами и сложив ее в виде треугольника, в котором три части образовали одну сторону, четыре части вторую и пять частей третью сторону.

Любопытные греки не удовлетворились тем, что вот так должно быть и никак иначе, они стали искать причину, по которой треугольник с такими параметрами имеет прямой угол. На опыте обнаружили, что прямой угол появляется и в других треугольниках, например со сторонами 5, 12, 13 или 7, 24, 25. И они сделали принципиально новый шаг, предприняв поиск общего решения всей группы проблем, не закрыв горизонт знаний одним случаем. Так возникает соотношение, в котором возникает равенство квадратов величин а, в, с, где с – самая длинная сторона.

О том, что дало науке освоение индуктивного и дедуктивного метода можно судить хотя бы по ближней перспективе. Это блестящие работы в области математики, на основе которых Евклид около 300 года до н.э. собрал известные ему математические теоремы, и расположил их так, что каждая могла быть доказана с помощью доказанных ранее. Конечно, если эта система приводила к чему-то недоказуемому. Если каждая теорема должна была быть доказана с помощью одной, уже доказанной, тогда как можно доказать первую теорему? Для начала нужно было утвердить правдивость очевидных и приемлемых для всех теорем, не нуждающихся в доказательстве. Такое утверждение назвали аксиомой. Евклид позже сумел свести все аксиомы к нескольким простым определениям. Из этих аксиом он создал сложную и величественную систему, получившую название евклидова геометрия.

А затем греки возвели аксиомы в ранг абсолютной истины и предположили, что и другие знания имеют ту же основу. В астрономии, например, приняли как самоочевидные истины, следующие положения: 1) Земля неподвижна и является центром вселенной; 2) Земля испорчена и несовершенна, а небеса вечны, неизменны и точны. Считая круг совершенной кривой, и признавая небеса совершенными, греки решили, что все небесные тела должны двигаться по кругу вокруг Земли. А когда со временем их наблюдения показали, что планеты движутся несколько иначе, им пришлось позволить планетам передвигаться по более сложным комбинациям кругов.

Вселенная имеет конечный характер, фактически это конечная сфера, вне которой не имелось ничего, даже пустоты. Аристотель выдвигает несколько аргументов в пользу конечности против бесконечности. Например, он утверждал, что каждое вращающееся тело обязательно конечно. Если бесконечное тело вращается, его огромная часть должна пройти за конечное время бесконечное расстояние, а это невозможно. Отсюда следовал вывод: поскольку суточное вращение неба является космологическим свойством вселенной, то она должна быть конечной. А тот факт, что тела стремятся упасть в точку, расположенную в центре Земли, приводил Аристотеля к мысли о сферичности Земли, и ему казалось, что в таком случае эта точка должна быть центром вселенной. Только конечная вселенная может иметь центр. Вот его аргументы относительно шарообразности Земли:

-симметрия: сфера симметричная и совершенна;

-давление: составные части Земли, стремясь упасть естественно к ее центру, сжимают ее в виде шара;

-тень: при затмении Луной край тени Земли, падающий на Луну, всегда имеет круглую форму, тогда как плоский диск отбрасывал бы овальную тень;

-высота звезд на небосводе: даже при коротких путешествиях на север или на юг путешественник замечает изменения положений созвездий.

Однако физика небесных объектов совершенно иная, полагал Аристотель. Вот его аргументы:

-во-первых, небесные тела состоят из особого элемента – эфира, который был предложен ранее как очень разряженная воздушная среда (вакуум), а теперь становится пятым элементом, прописанным на небесах. Эфир вечен, потому звезда и планеты, состоящие из эфира, никогда не разрушаются;

-во-вторых, вселенная как целое неизменна и вечна, и это отражается в регулярных круговых движениях небесных тел. Круговые движения имеют свою особенность – тело всегда возвращается в свое первоначальное положение, поэтому здесь видимые изменения или движения свидетельствуют о постоянстве. На Земле же естественными движениями являются движения вверх и вниз.

Мы видим, что основав физику как научную дисциплину, Аристотель гениально увидел ее космологический аспект. У него физика оказалась тесно связана с представлениями о вселенной, которая имела конечный размер, фактически это была конечная сфера, вне которой не имелось ничего, даже пустоты. Он вполне аргументировано обосновал конечность, утверждая, что каждое вращающееся тело обязательно конечно. Если бесконечное тело вращается, его огромная часть должна пройти за конечное время бесконечное расстояние, а это невозможно. Отсюда следовал вывод о том, что поскольку суточное вращение неба является космологическим свойством вселенной, то она должна быть конечной. А тот факт, что тела стремятся упасть в точку, расположенную в центре земли, приводил Аристотеля к мысли о сферичности земного мира, и ему казалось, что в таком случае эта точка должна быть центром вселенной. Аристотель утверждал, что только конечная вселенная может иметь центр.

Рассуждая о физике земных элементов, он опирался на мысль Эмпедокла о том, что естественное положение элемента земля и есть центр вселенной, и отсюда естественное движение «вниз». В то же время огонь стремится вверх. Также вода и воздух стремятся разместиться на разных уровнях, и вода ниже, чем воздух.

Но далеко не такова физика небесная. Все небесные тела состоят из особого элемента – эфира, который вечен, а поэтому звезды и планеты, состоящие из эфира, никогда не разрушатся. К тому же вселенная, как целое неизменна и вечна, и это ее качество отражается в регулярных круговых движениях небесных тел. Круговые движения особенные, поскольку тело всегда возвращается в свое первоначальное положение, поэтому здесь видимые изменения или движения, как ни странно, свидетельствуют о постоянстве. Здесь исключительны только круговые движения.

Можно заметить, что динамика Аристотеля основана на наблюдениях земной среды, которая может создать обманчивое представление о том, чем управляется и поддерживается движение. Трение и сопротивление воздуха основательно затрудняют создание теории движения, хотя Аристотель учитывал и эти обстоятельства. Несмотря на ошибочность такого рода представлений, они давали сильный импульс для построения теории движения в будущем.

Полагая, по аналогии с живыми организмами, что у всего имеется скрытая окончательная причина, он пришел к выводу, что понимание этих причин позволит нам приоткрыть тайны мира. Это как если бы некая сила из будущего влияла на сегодняшнее событие. Мы знаем окончательную причину, когда можем сказать, почему происходит данное явление. Например, камень падает вниз потому, что его целью является его естественное место в центре вселенной. Теперь мы понимаем, что падение камня есть лишь частное проявление универсального закона гравитации.

Благодаря чему же существует вечное время и вечное движение? В силу первоначала, говорится в «Физике». Первоначало должно быть вечным и неподвижным, ведь только покоящееся может быть абсолютной причиной подвижного. Например, камешек летит от удара палкой, та приведена в движение рукой, а рука – волей человека, как неподвижным началом. В таком случае первоначало должно быть лишено потенциальности, следовательно, условие вечного движения небес – вечный неподвижный двигатель. Бог как чистая энтелехия вечно притягивал к себе вселенную, значит, мир всегда был таким, каков он есть. Перводвигатель приводит в движение все прочее посредством целевой причины, которая притягивает, оставаясь сама недвижима.

Существует три начала природы. Это, во-первых, материя, лишенная определенной формы. Во-вторых, движение (процесс приобретения материей определенной формы). В-третьих, материя, получившая определенную форму.

Причины движения следующие: материальная, это сфера потенциального бытия; формальная, это сфера актуального бытия; действующая, это также сфера актуального бытия; и целевая, также сфера актуального бытия. Эти четыре вида причин сводятся к двум:

-материя не может быть предметом научного познания, так как обозначает причину потенциальности, изменчивости, временности, индивидуальности, случайности бытия;

-форма как раз является предметом научного познания, так как обозначает причину актуальности, постоянства, вечности, всеобщности, необходимости бытия.

Отсюда следует, что земные тела – невечные, несовершенные, движимые иным. Небесные тела – звезды, планеты, прикрепленные к движущимся сферам – это вечные, совершенные, но все же движимые иным. Но есть еще природные объекты, являющиеся неподвижными, но приводящими всю природу в движение двигатели (по числу небесных сфер), все из которых в движении один двигатель, называемый Перводвигателем, или богом.

Перводвигатель – это абсолютная форма, так как он лишен всякой материальности. Это абсолютная действительность, так как он лишен материальности и тем самым потенциальности. Это цель и объект желания всех природных вещей, он все движет, включая сферы всех небесных тел, будучи сам неподвижным. Это абсолютная сила природы. Это самое совершенное живое существо, так как только души могут двигать телом, будучи сами неподвижными. Это абсолютный разум природы, или ум, творчески и с любовью мыслящий самого себя, так как в силу единственности он является субъектом и объектом своей деятельности одновременно.

Ранее теория движения была лишь философской проблемой, и только Аристотель устанавливает онтологический статус движения. Он снимает апории элеатов, указывая в «Физике», что движение не есть переход от бытия к небытию, как полагал Парменид, движение включает в себя переход от одной формы бытия к другой его форме, точнее, от потенциального бытия к актуальному.

Аристотель говорит о четырех категориях движения: порождение и разложение (относительно субстанции), изменение (с точки зрения качества), возрастание и убывание (относительно количества), перенос (с точки зрения места). Отсюда теория места и времени. Время он определил «числом движения», выраженном в «сначала» и «потом». Бесконечна только потенциальная возможность увеличивать нечто до бесконечности. Однако в конкретной реальности все имеет конец. Числа – пример бесконечного счета, пространство можно делить на бесконечно малые величины.

Движение характеризует чувственную реальность, оно тесно связано с материей. В подлунном мире есть все формы движения: порождение и распад, изменение, возрастание и убывание, локальное перемещение. Небесным телам присущи только круговые формы движения.

Движение – это реализации того, что в потенции уже имеется. Во всех перечисленных выше формах движения предполагается наличие субстрата, переходящего от одного состояния к другому.

Движение происходит в определенном месте, а именно в природном месте, к которому тяготеет всякая вещь: огонь и воздух тянутся вверх, а земля и вода – вниз. Верх и низ не относительны. Тогда возникает вопрос о том, что такое локальность? Место – граница вместилища, там оно соприкасается с содержанием. Это место неподвижно, а границы тела подвижны. Сосуд – перемещаемая емкость, а место – сосуд неперемещаемый. Когда одно внутри другого, то они двигаются вместе, как лодка со всем содержимым по реке. Место – это вся река, ведь лишь целое неподвижно. Пустота как место, где нет ничего, немыслима, ибо это противоречие в терминах. Ускользающая от нас реальность – это то, отдельные части которого уже стали, другие готовятся стать, но того, что есть сейчас, никогда нет. Движение, по сути, есть континуальность, непрерывность, в рамках которой возможно различение моментов на «сначала» и «потом».

Как можно представить себе число без того, что исчисляет, без нумератора, без души? В душе заключена способность нумеровать. Значит, время невозможно без души-нумератора и души, заключенной в вещах. Далее это будет развивать Августин. Аристотель отрицает также актуальное существование бесконечного, оно существует потенциально, в виде числа, за которым можно найти новое число. Бесконечно пространство, как и время, ибо делимо до бесконечности, а результат деления – опять-таки делимая величина. Бесконечное порочно, совершенно лишь конечное, круглое, например, как сфера.

Аристотель развивает модель Евдокса: он доводит число сфер до 56 (в других источниках – 55), рассматривая сферы как физические объекты, типа небесного кристалла. Поддерживая схему концентрических сфер, он выдвинул следующий догматический довод: сфера – идеальная форма. А на великолепных усеянных звездами небосводах существует бог.

Завершая характеристику первой научной революции, следует заметить, что античные философы настойчиво искали баланс практической и интеллектуальной деятельности человека, находя его в утверждении, что высшей целью человека является счастье. Греки воспринимали мораль как закон природы: некий закон предписан и богу, и человеку, поскольку не им, богом, он установлен, но его, бога, обязывает. Не просто жить – и растения живут, не просто чувствовать – и животные чувствуют, но жить и чувствовать, чтобы понимать себя и облагораживать окружающий мир. Не только разум характеризует человека. В душе есть силы сопротивляющиеся командам разума, недаром впоследствии возникнет понятие «злого сердца». Страсти и чувственные импульсы тяготеют к крайностям. Разум вмешивается, чтобы между слишком малым и слишком многим установить середину и верную пропорцию. Из всех добродетелей самая прекрасная и высокая – справедливость. Как путеводная звезда – на восходе и на закате жизни – она светит нам и ведет за собой. Оценивать все блага и все достоинства можно только по справедливости, приходит к выводу Аристотель.

Согласно новым представлениям, разительно отличающимся от наивно-мифологических описаний, мир предстал как огромная, но не бесконечная сфера, которая имеет центр. Этот центр есть главная точка отсчета, начало всех координат. Все с этой точкой сравнивается, все по отношению к ней рассматривается, исходя из нее, все рассчитывается, и вычисляется. Центром мироздания является Земля и человек.

Весь мир мыслился в ту эпоху как повторение человека в огромных масштабах, а человек представал как малая копия мироздания. Отсюда идея о том, что бог находится рядом с нами, он растворен в мире, мир одушевлен: эта идея получила позднее название «пантеизм».

Если признать, что для науки характерны два момента: 1) использование идеальных моделей в качестве ядра картины мира и 2) использование имперсональной (надличностной) системы способов логического построения, развертывания и доказательства научных положений, то перед нами вполне сформировавшая преднаука европейского типа. Доказательством тому являются величественные достижения Архимеда, Герона, Гиппарха, Эратосфена, Птолемея.