Династия хлодвига (меровинги)

Государство Хлодвига разделили между собою поровну четыре сына его; разделили и его сокровища. Они наследовали воинственность и бессовестность отца, и пользуясь бедственными обстоятельствами соседних государств, расширяли свои владения на юг и на восток. Старший сын Хлодвига Теодорих, родившийся от одной из его наложниц, избрал своей столицей Реймс; его земля составляла восточную часть отцовского государства и впоследствии стала называться Австразией. Он увеличил свои владеяния покорением тюрингов. Три сына Клотильды разделили между собою остальную землю франков, — землю, отнятую у вестготов, бургундское королевство и западную Галлию; эти части франкского государства стали называться в отличие от Австразии Нейстриею. Хлодомер поселился в Орлеане, Хильдеберт в Париже, Хлотар в Суассоне. При дележе государства, братья, кажется, имели правилом то, чтобы доля каждого имела по возможности один преобладающий племенной характер и чтобы каждый получил однако же долю из областей, население которых было чисто романское. Несмотря на раздел государства, все части его остались соединенными, потому что франки сознавали себя одним народом; притом все члены династии были соединены общим правом наследства, друг после друга; очень многие из них погибали в междоусобиях или от убийц, подосланных родными, потому были случаи, что все государство снова соединялось под властью одного лица. Так оно все соединилось в 558 году под властью Хлотара I, одного из сыновей Хлодвига, и в 613 году под властью Хлотара II , одного из внуков Хлотара I.

Границы франкского государства при сыновьях и внуках Хлодвига распространились до Альп, до Вероны и Венеции. Вместе с воинственностью Хлодвига дети и внуки его унаследовали его бессовестность и жестокость. Своим развратом и своими злодействами династия меровингов напоминает род Тантала, знаменитый в греческих преданиях. Летопись Григория Турского наполнена убийствами братьев и других родных, свирепыми междоусобиями, случаями многоженства, делами необузданной ненависти; мы видим к рассказах этого летописца картину буйного времени, когда грубые пороки и страсти варваров соединялись с пороками испорченной цивилизации; германское варварство соединялось с изнеженным развратом умирающего римского мира, порывы свирепой ярости и возмутительные здодейства уживались в душе тиранов с грубейшим суеверием, и злодеи полагали, что молитвами и подарками церквам и духовенству могут искупать все свои преступления.