Глава 1.2. От свойств эфира к теории относительности

Поиск ответов на поставленные выше вопросы следует начать с обсуждения идеи о существовании некоторой субстанции, получившей свое название еще в глубокой древности – субстанции эфира. Правда, в наши дни понятие “эфир” вытеснено понятием “физический вакуум”, но суть проблемы понимания данной субстанции от этого не изменилась. А проблема заключается в том, что само происхождение идеи о существовании этой субстанции уходит в такую глубь веков, когда общий уровень человеческого знания был не так высок, чтобы это понимание можно было вывести из каких-либо философских рассуждений.

Начиная с Исаака Ньютона, ученые то “отменяли” эфир, то вновь включали в свои рассуждения положения об эфире. Ньютон сам неоднократно менял свою позицию – от полного признания, до полного отрицания. Но при разработке теории всемирного тяготения он исходил из того, что эфир, все-таки, существует. По Ньютону именно благодаря наличию эфира при дальнодействии происходит мгновенная передача сил тяготения на большие расстояния. Под “дальнодействием” Ньютон понимал действие на расстоянии без непосредственного физического контакта.

Исаак Ньютон писал:

“Непонятно, каким образом неодушевленная косная материя, без посредства чего-либо иного, что нематериально, могла бы действовать на другое тело без взаимного прикосновения.

Что тяготение должно быть врожденным, присущим и необходимым свойством материи, так что одно тело может взаимодействовать с другим на расстоянии, через пустоту, без участия чего-то постороннего, при посредстве чего и через что их действие и сила могли бы передаваться от одного к другому, это мне кажется столь большим абсурдом, что я не представляю себе, чтобы кто-либо, владеющий способностью компетентно мыслить в области вопросов философского характера, мог к этому прийти” (Цитируется по книге Вл. Карцева “Приключения великих уравнений”, М. “Знание”, 1970 г., стр. 166).

Здесь мысль великого физика сформулирована абсолютно точно и конкретно: эфир не может не существовать. Более того, он, очевидно, обладает определенной жесткостью.

Так или не так уверенно сказать не может пока никто, поскольку еще никому не удавалось “включить” или “выключить” силы гравитации. Главное (по Ньютону) – пространство (то, что его заполняет) есть физическая реальность, одной из форм проявления которой и является именно гравитация (передача сил гравитации, если следовать именно Ньютону).

В основу классической физики Ньютона была положена абсолютность пространства и времени. Согласно этому ход времени и размеры тела в разных системах отсчета остаются неизменными и не обуславливаются каким-либо движением этих систем относительно наблюдателя. В результате Вселенная, по представлению Ньютона, была безграничной и бесконечной. Она имела геометрию Евклидова пространства, т.е. была линейной в смысле геометрических пространств. Бесконечность Вселенной, по Ньютону, означает ее вечное существование. И с гносеологической точки зрения это очень важный вывод, который очень важен для общего миропонимания.

Итак, классическая физика в не очень явном виде использовала в своих построениях модель эфира. Поэтому рано или поздно должна была пройти экспериментальная проверка свойств эфира. Это и произошло в конце XIX века.

История попыток изучения свойств эфира началась сравнительно давно. Здесь можно воспользоваться данными исследований на эту тему, проведенных А. В. Рыковым.

“Самый первый опыт в этом отношении произвел еще датский астроном Олаф Ремер. Он наблюдал в Парижской обсерватории в 1676 году спутники Юпитера и заметил существенную разницу в полученном им времени полного обращения спутника Ио в зависимости от углового расстояния между Землей и Юпитером относительно Солнца. В моменты максимальных сближений Земли и Юпитера этот цикл составлял 1,77 суток. Сначала Ремер заметил что, когда Земля и Юпитер находятся в оппозиции, Ио в своем орбитальном движении почему-то "опаздывает" на 22 минуты по отношению к моменту их наибольшего сближения. Замеченная разница позволила ему вычислить скорость распространения света.

Однако он обнаружил еще одну вариацию цикла, которая достигала максимума в моменты квадратур Земли и Юпитера. В момент первой квадратуры, когда Земля удалялась от Юпитера, цикл Ио оказывался больше среднего на 15 секунд, а в момент второй квадратуры, когда Земля приближалась к Юпитеру – на 15 секунд меньше.

Этот эффект не мог и не может быть объяснен иначе как сложением и вычитанием орбитальной скорости Земли и скорости распространения света, то есть это наблюдение недвусмысленно доказывает корректность классического нерелятивистского соотношения c = c+v. Однако точность измерений Ремера была невысока. Так его измерения скорости света дали результаты ниже почти на 30%. Но качественно явление осталось незыблемым. Есть данные о современных определениях скорости света по способу Ремера, которая оказалась порядка 300 110 км/с” (А. В. Рыков “Основы Теории Эфира”, рукопись книги на сайте

HYPERLINK "http://mystery.ournet.md/toc.html"

HYPERLINK "http://mystery.ournet.md/toc.html"

http://mystery.ournet.md/toc.html

http://mystery.ournet.md/toc.html

, оссийскаяР0кадемияР=аукЬ

, Российская академия наук, Объединенный институт физики Земли имени О.Ю. Шмидта).

Заметим, что этот эксперимент Ремера был проведен задолго до создания специальной теории относительности и в этом состоит его особая ценность.

Американским физикам Майкельсону и Морли пришла в голову идея проверить влияние “эфирного ветра” на распространение света. К тому времени скорость света в вакууме уже была измерена с достаточно большой точностью. Считалось, что свет распространяется в эфире, заполняющем все пространство, подобно тому, как звуковые волны распространяются в воздухе. Иначе говоря, свет представлялся в виде электромагнитных колебаний, возбуждающих нейтральный эфир.

Собственно говоря, именно отсюда и проистекает идея опыта об оценке влияния “эфирного ветра”. Поскольку эфир нейтрален и неподвижен, он должен “обдувать” движущуюся в Космосе Землю. Поэтому, рассуждали Майкельсон и Морли, можно получить отличия в интерференционных картинках для разных вариантов ориентации источников света и мишени по отношению к направлению вращения Земли.

Майкельсон и Морли сконструировали чувствительнейшую аппаратуру, с помощью которой и предполагалось “почувствовать” этот “эфирный ветер”. Если бы опыт удался, то тогда можно было бы уверенно говорить об “абсолютном покое” или об “абсолютном движении”, т.е. о движении относительно неподвижного эфира.

Опыт не удался, так как не удалось обнаружить влияние движения Земли в космическом пространстве на распространение света. Чтобы последующее изложение материала обрело логическую связность, рассмотрим схему опыта Майкельсона-Морли и рассуждения физиков тех лет достаточно подробно.

На рисунке 1.1 представлена упрощенная схема опыта.

На единой поворотной платформе смонтированы источник света S, полупрозрачная пластина А, зеркала М1 и М2, а также экран Э. В опыте луч света от источника S попадает на полупрозрачную плоскопараллельную пластину А и далее идет по двум различным траекториям к зеркалам М1 и М2. Пластина А выставлена строго под углом 45О к направлению подходящего света, а зеркала направляют отраженный свет по прежней траектории обратно к пластине А. Отраженный от зеркал М1 и М2 свет далее суммируется и идет единым лучом к экрану Э. Это позволяет на экране увидеть интерференционную картину, вызванную разностью хода лучей света по двум траекториям.

В начале эксперимента наблюдаемая интерференционная картина, так или иначе, фиксируется (например, фотографируется). После этого вся установка поворачивается на 90О, что изменяет ориентацию движения лучей света относительно сторон света.

-тимРAамымР

Этим самым Майкельсон предполагал обнаружить влияние эфирного ветра за счет изменения интерференционной картины вполне определенным, предсказуемым образом. Эффекты влияния эфирного ветра были обнаружены, но их можно было трактовать различным образом. И именно этим обстоятельством, можно сказать, воспользовался Эйнштейн.

-тоР?озволилоР5муР?редположитьР(?остановитьЩ, GтоР=еРBолькоРMфирныйР2етерР>тсутствуетЬ =оР8РAамРMфирРOвляетсяР2ымысломЬ BЮ5Ю >нР>тсутствуетР:акРBаковойЮ

Это позволило ему предположить (постановить), что не только эфирный ветер отсутствует, но и сам эфир является вымыслом, т.е. он отсутствует как таковой. На основе этого был сделан следующий вывод.

!коростьР4виженияР

Скорость движения Земли в мировом пространстве в условиях опыта не сказалась на результатах опыта. А поскольку эфирный ветер в первом приближении не обнаружил своего присутствия, то это позволило сказать, что скорость света есть величина постоянная и не зависит от скорости движения системы, с которой связан источник света.

Это означает, что закон сложения скоростей при движении систем в данном случае не выполняется так, как это было зафиксировано в опыте О. Ремера (1675 г.). Иначе говоря, это позволяет предположить нарушение принципа относительности, сформулированного И. Ньютоном в рамках классической физики.

Подчеркнем, что к моменту проведения опыта Майкельсона сложилось следующее мнение о свойствах эфира.

А. Эфир представлялся невесомой и невидимой средой, в которой действие сил передается на расстояния без непосредственного контакта между телами. Это было, в частности, базисом ньютоновской теории тяготения.

Б. Эфир рассматривался как среда, в которой распространяются упругие колебания (волны), воспринимаемые как световые.

В. С развитием электромагнетизма эфиру приписали электромагнитную природу.

Г. Любое движение происходит относительно абсолютно неподвижного эфира (понятие “абсолютное движение”).

Для подтверждения этих свойств и планировался опыт Майкельсона-Морли. И именно итоги этого эксперимента, истолкованные Эйнштейном в нужном ему направлении, были положены в основание специальной теории относительности, которая и стала краеугольным камнем современной науки сформировавшейся в двадцатом веке.

Однако все было не так просто.

Отказ от идеалов классической механики, а именно от линейности пространства, от неизменяемого времени и закона сохранения массы, которые являются фундаментальными мировоззренческими категориями, вызвал резкий протест исследователей и философов, которые придерживались и придерживаются традиционных концепций. По этой причине возникла острая борьба против теории относительности, которая не прекращается ни на секунду с тех пор, как возникли эта теория.

Идеологам релятивистской теории удалось захватить главенствующие позиции в научных учреждениях, что и выразилось в том, что теория относительности стала основой современной теоретической физики, а через нее и других наук. Только этим можно объяснить, что опыты по оптике движущихся сред, проведенные до и после появления специальной теории относительности, были использованы фрагментарно, лишь в той части, где они не противоречат теории относительности, либо им дано чисто формальное релятивистское толкование.

Сегодня с высоты нашего времени можно констатировать следующее:

Исследования, проведенные Гаррисом в 1912 г., Саньяком в 1913 г., Майкельсоном и Гелем в 1925 г., Погани в 1926 г., однозначно доказывают существование эфира. По этому поводу С. Вавилов, экс-президент АН СССР, заметил: “Если бы явление Саньяка было открыто раньше, чем выяснились нулевые результаты опытов второго порядка, оно, конечно, рассматривалось бы как блестящее экспериментальное доказательство эфира”.

Опыты по увлечению эфира движущимися средами, проведенные Физо в 1851 г., которые мы рассмотрим специально несколько позже, Хеком в 1868 г., Майкельсоном и Морли в 1886 г. и Зееманом в 1914 г., показали, что имеется конкретное увлечение эфира, подтверждающее гипотезу Френеля, нашедшего, что коэффициент “вязкости” эфира равен:

k = 1 – 1/n2, где:

k – коэффициент увлечения эфира Френеля;

n – коэффициент преломления среды.

Многочисленные опыты Майкельсона, проведенные с 1880 по 1929 гг., Майкельсона и Морли 1887 г., Морли и Миллера (1904 и 1905 гг.), Миллера (1921 и 1925 гг.) подтверждали вполне однозначно частичное увлечение эфира Землей, которое на ее поверхности составляет более 90%, но менее 100%. Опыты Миллера, кроме того, показали, что частичное увлечение эфира Землей уменьшается с высотой. Кроме этого, открытие явления звездной аберрации Д. Бредли в 1725 г.; наблюдения О. Ремера в 1675 г. за неравномерностью периодов затмений спутников Юпитера при удалении и приближении Юпитера и Земли; а также явление Саньяка, показали, что скорость света складывается со скоростью приемника (когда частичное увлечение эфира Землей или установкой в эксперименте не вносит ощутимого вклада) по классической формуле сложения скоростей. Все сказанное имеется в соответствующих научных статьях и докладах, опубликованных и до создания и после создания теории относительности. По этой причине следует сказать, что кому-то было очень нужно (или выгодно) принять ложную (и лживую) научную теорию – теорию относительности.

Итог мы уже знаем. Именно на основе этих итогов эфир глобальными усилиями сторонников Эйнштейна предали забвению. Появившаяся специальная теория относительности А. Эйнштейна фактически прервала движение научной мысли не только в этом направлении, но и гораздо глубже. Кризис физики конца ХIX и начала XX веков не был преодолен, но мастерски завуалирован, поскольку теория относительности вообще повела всю науку в совершенно ином, ложном направлении.

Парадоксальность опыта Майкельсона-Морли, в трактовке Эйнштейна, заключалась именно в видимом нарушении принципа относительности. Это требовало своего объяснения, и это объяснение было “найдено”. Приняв за аксиомы два исходных положения, Эйнштейн сформулировал принцип относительности по-новому - в виде специальной теории относительности.

Первая аксиома принимает в качестве некоторой абсолютной истины положение о невозможности какими-либо измерениями в произвольной системе (координат) обнаружить ее прямолинейное и равномерное движение. Эйнштейн так сформулировал этот постулат.

“…не существует траектории самой по себе, а лишь траектория по отношению к определенному исходному телу. Но полное описание движения имеется лишь в том случае, если указано, как тело меняет место с течением времени; другими словами – для каждой точки на траектории должно быть указано время, в какое тело находится в данной точке” (Альберт Эйнштейн “Специальная и общая теория относительности”, Петербург, Государственное издательство, 1922 г.).

Согласно этому постулату все процессы, происходящие в системе, не зависят от ее прямолинейного и равномерного движения. Отсюда следует, что все системы, находящиеся в таком движении, эквивалентны друг другу. Этот постулат однозначно следует трактовать, как догмат об отсутствии эфира, поскольку он отменяет напрочь “абсолютное движение”. Вместе с тем, данный постулат является догматом о невозможности хоть как-то описать движение, так как все перемещения становятся относительными по отношению к другим телам, другим системам отсчета, состояние которых определить невозможно.

Однако практика показывает на ошибочность этого постулата, когда при автономном движении некоторой системы проявляются свойства именно эфира (физического вакуума). Другое дело, что ни ученые, ни практики не научились идентифицировать эти явления. Например, в некоторых системах очевидно и объективно получается коэффициент полезного действия (термодинамическое определение) больше единицы по уравнениям теплового баланса, объяснить который можно только при учете свойств эфира. Но эти свойства современная наука в целом не знает.

К примеру, к подобным явлениям следует отнести кавитационные процессы, дающие КПД тепловых генераторов и 200, и 500 процентов, и более. Но в таких случаях либо уходят от объяснений, либо говорят, что это свойство кавитации (т.е. никак не объясняют). Можно привести множество иных примеров, но сейчас суть не в этом. Эти явления показывают, что не все эксперименты трактуются верно, не всегда правильно понимается само вещество, дающее при некоторых условиях движения этого вещества повышение коэффициента полезного действия установок.

Вторая аксиома определяет постоянство скорости света в вакууме и независимость этой скорости от движения систем. Мы уже видели, что еще в 1675 г. О. Ремер показал, что скорость света может алгебраически складываться со скоростью системы. Это должно было быть известным А. Эйнштейну. Но он недвусмысленно умолчал об этом и ввел свой второй постулат как абсолют. Согласно этому постулату при движении двух систем (А и Б) время распространения света от системы А к системе Б и от Б к А одинаково, каким бы ни было движение этих систем относительно друг друга.

Специальная теория относительности была сформулирована в 1905 году. К этому времени свет уже представляли как некоторые кванты энергии и как волновую функцию электромагнитного поля. Ни тогда, ни сегодня не возникал вопрос об этой странной двойственности фотона. Поэтому осторожная формулировка второго постулата о постоянстве и конечности скорости света только для вакуума наводит на вопрос: что же тормозит фотоны, проходящие сквозь “прозрачное” вещество? Действительно, чтобы охватить серьезность такой постановки вопроса, необходимо уяснить, что любое вещество состоит главным образом из самой настоящей пустоты. Это было установлено Резерфордом еще в 1911 г.

Атом, входящий в состав твердого тела, во много раз меньше размеров любого иного тела, известного нам. С другой стороны, размеры атома во много раз больше размеров ядра атома. Это соотношение составляет 1/100 000. Чтобы хоть как-то представить себе эту пропорцию, увеличим (мысленно) размеры атома во столько раз, чтобы его ядро (подавляющая часть массы атома) стало размером с маковое зерно. Общие размеры атома в этом случае возрастут до нескольких десятков метров. На расстоянии десятков метров от ядра будут пролегать траектории электронов. Но увеличенные электроны все равно не будут различимы глазом. Таким образом, видно, что кроме реальной пустоты в атоме (твердого или жидкого) практически ничего нет.

Именно поэтому вопрос о “прозрачности” или “непрозрачности” вещества имеет принципиальное значение. Ответить на этот вопрос можно при условии подлинного понимания природы фотона и понимания механизма взаимодействия этого фотона с “пустотой” атома, которая оказывается отнюдь не пустой. Существующие модели фотона (волновая и квантовая, или корпускулярная) не могут дать ответа на этот вопрос.

Поэтому и второй постулат Эйнштейна оказывается неполноценным.

В качестве неоспоримого аргумента, как будто подтверждающего исходные постулаты теории относительности, считают данные наблюдений за распадом πО-мезона, движущегося со скоростью V = 0,99975с, где с – скорость света в вакууме. (Этот эксперимент далее мы рассмотрим подробнее). При его распаде излучаются фотоны (y-кванты), движущиеся со скоростью света, а не с суммарной скоростью. Внешне это, вроде бы, прямое подтверждение второго постулата Эйнштейна.

Фактически же на данном этапе по поводу этого эксперимента можно лишь сказать, что скорость движения фотонов следовало бы считать как абсолютную, т.е. как пример “абсолютного движения”, как движение относительно абсолютно неподвижной системы координат, в которой движение фотонов всегда происходит той скоростью, какую “позволяет” ему пустота вакуума.

Тогда получается, что второй постулат теории относительности лишается связи с этой теорией.

Таким образом, аргументы в защиту постулатов теории относительности никак нельзя считать точными и корректными.

Далее мы перейдем к анализу положений специальной теории относительности и будем выявлять много удивительных моментов в этой теории. Удивительное начинает выявляться уже тогда, когда мы рассматриваем математическую модель этой теории.

А. Эйнштейн начинает построение своей теории с рассмотрения двух систем координат, одна из которых движется относительно другой. Приведем тот же самый рисунок, который использовал автор теории (рисунок 1.2).

Некоторая точка М (названная в итоге “мировой точкой”, или точкой мира как субстанции) описывается двумя системами декартовых координат и координатой времени, текущего в каждой системе. На рисунке для этой точки М указаны ее координаты для системы К ‹X; Y;Z; t › и для системы К′ ‹X′; Y′;Z′; t′ ›. При ограничении по условию постоянства скорости света в обеих системах координаты точки М для данного случая движения из одной системы в другую пересчитываются в соответствии уравнениями преобразований Лоренца.

Лоренц разрабатывал свою математическую модель преобразований координат, пытаясь спасти идею существования эфира. Из этих преобразований следовало, что тело, движущееся в пространстве, сокращается в длину в направлении движения. Эйнштейн использовал эту идею в гораздо более широком смысле, что фактически исказило сущность выводов Лоренца. Подобному изменению в теории Эйнштейна подверглось также и время при переходе из одной системы координат в другую. Такая метаморфоза стала возможной за счет введения (использования) четырехмерного пространства, в котором четвертой координатой выступает именно время.

Четырехмерное пространство, введенное математиком Минковским для описания мирового пространства как некоторой совокупности мировых точек, отражает, по своей сути, влияние процессов, происходящих в какой-либо мировой точке, на процессы в другой мировой точке. Ничего необычного или нелогичного в таком подходе нет. Подобное описание содержит смысловое, или семантическое, но не физическое содержание. Это становится очевидным, когда мы переходим к рассмотрению интервалов S12 (S21), определяющих семантическое “расстояние” между какими-либо мировыми точками.

Это следует из анализа записи интервала S12, являющегося инвариантом вместе со скоростью света с.

азмерностьР?одкоренногоР2ыраженияР- [Aекв]. !ледовательноЬ 8счезлаР?ривязкаР:Р?ространственнымР:оординатамЮ -тоР8Р>значаетЬ 8лиР?одчеркиваетРAемантическийРAмыслР<оделиР

Размерность подкоренного выражения - [сек2]. Следовательно, исчезла привязка к пространственным координатам. Это и означает, или подчеркивает семантический смысл модели Минковского. По этим причинам необходимо считать решение для положительных значений подкоренного выражения условием существования причинно-следственных связей процессов в двух мировых точках, т.е. влиянием процессов в одной точке на процессы в другой точке. Заметим, что обе точки инвариантны. Следовательно, событие (объект, процесс и т.д.) в одной точке влияет на событие в другой точке. Равным образом вследствие инвариантности имеется и обратное влияние. Это еще более подчеркивает семантический, а не физический смысл пространства Минковского.

Если же подкоренное выражение имеет знак минус, то S12 (равным образом и S21) является мнимой величиной. Это означает отсутствие причинно-следственной связи между двумя мировыми точками по конкретному ходу процесса.

Третий случай, когда подкоренное выражение равно нулю, означает пограничный случай, примыкающий по своей сути ко второму варианту условий взаимодействия событий в мировых точках.

Таким образом, выражение для S12 имеет именно смысловое, а не физическое значение. Это выражение семантически определяет условия взаимосвязанности процессов во Вселенной для любых расстояний (от расстояний, близких к нулю, до расстояний, стремящихся к бесконечности). Поскольку в подобном анализе вторую точку мы можем выбирать произвольно относительно первой, можно, таким образом, рассчитать сферу абсолютно для любого процесса, внутри которой объекты и процессы будут оказывать непосредственное влияние на тот, который мы анализируем в данный момент. Следовательно, за пределами данной сферы любые процессы и любые события для данного, анализируемого, события на данном интервале времени как бы не существуют. Иначе говоря, на конкретном интервале времени существованием остального мира можно пренебречь.

Остается, однако, произвол в выборе значения интервала Δt. Но и это имеет свое логичное объяснение. Величина интервала Δt определяет тот срок, на который мы желаем сделать прогностическую оценку влияния процесса в одной точке на процессы в другой.

Общий вывод на данном этапе будет таков.

Уравнения для четырехмерного отрезка имеют смысловой, семантический (хорошо-плохо, далеко-близко, влияет/не влияет и т.д.) характер, но не имеют никакого отношения к физике какого-либо процесса. Это не позволяет пересчитывать, как-то масштабировать соотношения для законов природы. Сам же Эйнштейн иначе оценивал значение и назначение своей теории.

“Всякий общий закон природы должен иметь такой характер, чтобы он переходил в совершенно аналогично выраженный закон в том случае, если вместо пространственно-временных переменных x, y, z, t первоначальной системы координат К вводятся новые пространственно-временные переменные x′, y′, z′, t′ системы координат К′, причем математическая зависимость между первыми и вторыми величинами определяется преобразованиями Лоренца. Формулируя более кратко: общие законы природы ковариантны…относительно преобразований Лоренца. Таково определенное математическое условие, предписываемое закону природы теорией относительности; вследствие этого последняя становится ценным эвристическим вспомогательным средством для раскрытия общих законов природы (выделено мною О. Ю.)” (Альберт Эйнштейн “Специальная и общая теория относительности”, Петербург, Государственное издательство, 1922 г.).

Очевидно, что Эйнштейн рассматривал теорию относительности как некоторого надсмотрщика над законами природы, заставляя физиков жить не столько по законам физики, сколько по понятиям теории относительности. Теория относительности по Эйнштейну стоит выше законов природы, управляет ими, но сама законом природы не является (по крайней мере, видно, что сам Эйнштейн этого ей не приписывал).

Итак, выбор основных аксиом, сделанный Эйнштейном для построения теории, в своей основе нельзя считать корректным из-за нечеткости самих аксиом. Введение четвертой координаты в описание события в некоторой мировой точке увело теорию в область семантики. Все вместе это привело к тому, что теория относительности лишилась своего фундамента в момент ее обоснования.

Это следует подчеркнуть, поскольку математические преобразования Лоренца в интерпретации Эйнштейна привели к трактовке физических процессов и явлений. Сегодня положения теории относительности буквально пронизывают все здание современной физики. По этой причине теория относительности стала, в совершенно определенном смысле, некоторыми шорами, заузившими горизонты теоретической физики, а сама теория увела физику в сторону от реальности.

Я не сомневаюсь, что многие упрекнут меня в придирках, в предвзятости и так далее.

Однако!

Во-первых, моя цель вовсе не заключается в каком-то опровержении теории Эйнштейна (это он сделает самостоятельно и без моего пристрастного участия, что мы увидим в последующем). Кроме того, ниспровергателей теории относительности и без меня достаточно много.

Во-вторых, в самом основании теории относительности имеются противоречия, требующие разъяснений.

Первое противоречие связано с произволом при определении равномерного и прямолинейного движения. Противоречие заключается в том, что согласно теории относительности любое движение может быть только относительным по отношению к какой-то иной системе. Четкого определения движения как такового при таком подходе получить принципиально нельзя. Сравним, например, два выражения самого Эйнштейна.

“…тело, достаточно удаленное от других тел, сохраняет состояние покоя или равномерного прямолинейного движения. В этом положении высказывается нечто не только о движении тел, но также и об исходных телах или системах координат, которыми пользуются при механическом описании” (Альберт Эйнштейн “Специальная и общая теория относительности”, Петербург, Государственное издательство, 1922 г.).

Именно здесь кроется главная идея противоречия: куда бы мы ни отодвинули, куда бы мы ни удалили исследуемое тело, всегда можно указать для этого тела какую-нибудь систему координат, которую можно считать неподвижной. Скорее всего, это будет система, в которой находится “наблюдатель”. Если этого не сделать, то тогда движение исследуемой системы вообще теряет смысл. Но при этом мы не будем в состоянии описать систему “наблюдателя”. Или же будем вынуждены переместить “наблюдателя” в ранее исследовавшуюся систему и заняться исследованием системы, которая только что была “нашей”.

Как видим, понятие “движение” в таком случае вообще становится эфемерным, кажущимся. Более того, если мы не “свяжем” между собой эти две системы, то и говорить об исследовании одной системы из состояния нашего нахождения в другой становится вообще невозможным.

Важность этого замечания можно понять, если проанализировать следующее высказывание Эйнштейна.

“…если масса m движется прямолинейно и равномерно по отношению к системе координат К, то она движется также прямолинейно и равномерно по отношению к другой системе координат К′, в случае если последняя движется равномерно и прямолинейно по отношению к К” (Альберт Эйнштейн “Специальная и общая теория относительности”, Петербург, Государственное издательство, 1922 г.).

Сказанное справедливо лишь в одном единственном случае (т.е. это утверждение не может быть правилом): у движущихся систем К и К′ имеется одна общая ось (например, ось х), в том или ином направлении которой и происходят описываемые движения. Если же совпадающих осей нет (положение осей систем координат и движения тел произвольные), то относительное движение не будет прямолинейным и равномерным. И это, скорее всего, является именно общим случаем.

Такой случай иллюстрирует рисунок 1.3, на котором масса m1, находящаяся в начале координат системы К, равномерно движется, например, в направлении оси х. Движение этой массы мы наблюдаем из системы К′, также движущейся в направлении положительных значений оси х′. Будем считать, что время в обеих системах течет одинаково и синхронно, что на нашем рисунке отмечено соответствующими равномерными отрезками Δх = v1t; Δx′ = v2t. Все остальное несущественно.

Для простоты на рисунке изображены только оси х и х′, а также отрезки Δsi, соединяющие соответствующие точки осей х и х′. Очевидно, что в трехмерном пространстве картина будет более сложной, но это не меняет сути.

Из рисунка видно, что равномерного и прямолинейного движения точки m1 относительно m2 нет и не может быть во всех случаях, кроме случая полного совпадения осей, вдоль которых и происходит движение.

Если же движение масс m1 и m2 мы будем наблюдать из какой-то третьей, абсолютно неподвижной системы КО, то принцип равномерности и прямолинейности движения каждой из этих систем будет соблюдаться для третьей системы. Но как только мы вновь начнем рассматривать одну систему из другой при их произвольном движении, то вновь наступят ограничения по прямолинейности и равномерности движения.

Следовательно, без привлечения стороннего арбитра определить суть прямолинейного и равномерного движения невозможно. Точно также нельзя определить и какое-либо вращение, ускорение, торможение и так далее.

Это принципиальный вывод, затрагивающий основные положения уже общей теории относительности. На практике нам представляется слишком очевидным восприятие вращения, торможения и так далее, но это только кажется. Например, мы ежедневно, ежесекундно участвуем в суточном вращении Земли и в ежегодном ее вращении вокруг Солнца, а также во вращении нашей Галактики, но мы никогда не замечаем каких-либо признаков этих сложных движений с определенными ускорениями.

Об этом следует говорить, поскольку А. Эйнштейн по этому поводу говорил следующее.

“Если бы, например, наше железнодорожное полотно было системой КО, то наш железнодорожный вагон был бы системой К, по отношению к которой действовали бы менее простые законы, чем в отношении системы КО. Эта меньшая простота объяснялась бы тем, что вагон К движется относительно КО (т.е. “действительно движется”).

В этих общих законах природы, формулированных относительно системы К, должны были бы играть роль величина и скорость движения вагона. Надлежало бы, например, ожидать, что звук органной трубы был бы иной, если бы ось последней была расположена параллельно направлению полотна железной дороги, нежели если бы эта ось была перпендикулярна этому направлению.

Но ведь нашу землю, в виду ее движения по орбите вокруг солнца, можно сравнить с вагоном, движущимся со скоростью 30 километров (по-видимому, опечатка. Следовало сказать: 30 км/сек. О. Ю.). Поэтому, в случае неприменимости принципа относительности, следовало бы ожидать, что направление движения земли в каждый данный момент входит в законы природы, т.е. что со стороны физической системы должны зависеть от пространственной ориентации по отношению к земле. Ибо вследствие происходящего в течение года изменения направления скорости движения земли по орбите, земля не может быть в течение всего года покоящейся относительно гипотетической системы КО.

Но при всей тщательности наблюдений до сих пор никогда не удавалось установить подобную анизотропность земного физического пространства, т.е. физическую неэквивалентность различных направлений. Это веский аргумент в пользу принципа относительности” (Альберт Эйнштейн “Специальная и общая теория относительности”, Петербург, Государственное издательство, 1922 г.).

В предпоследнем абзаце этой цитаты Эйнштейн, очевидно, допустил логическую ошибку.

Действительно, гипотетическая система КО, в которую мысленно попытался поместить автор теории относительности нашу Землю, может покоиться относительно Земли только в одном случае, когда она жестко связана с системой координат Земли, привязанной, например, к оси вращения Земли (ось Z) и к гринвичскому меридиану (ось Х). Но в этом случае не может быть речи о проявлении каких-либо свойств в такой “связанной” системе координат в связи с вращением Земли.

Нарушения изотропности (эфира) проявляются как раз тогда, когда мы выходим из такой “связанной” системы координат.

Однако из рисунка 1.3 видно, что Эйнштейн ошибался и в другом. Движение равномерным и прямолинейным (для нас или относительно нас) может быть в очень ограниченных случаях. Поэтому принцип относительности Эйнштейна вообще становится частным случаем. Тем более, нельзя говорить об “управлении” законами природы.

Обо всем этом можно было бы вообще не говорить, но дело в том, что сама по себе “безобидная” теория относительности стала шорами на глазах науки и существенно затормозила общее развитие человечества. Тем не менее, следует иметь в виду, оценивая последнее высказывание Эйнштейна, что он имел в виду именно опыт Майкельсона-Морли. Но если Эйнштейну удалось убедить всех в нулевом результате опыта Майкельсона-Морли, то это не означает, что такого рода эффекты отсутствуют. И об этом Эйнштейну было хорошо известно.

Например, атомные часы, помещенные на борт самолета, отстают от себе подобных и остающихся на месте, после их полета вместе с самолетом. При возвращении самолета на место старта всегда фиксируется отставание “летавших” часов. Но теория относительности здесь ни при чем: движение самолета (и часов) вызывает определенные реакции эфира (физического вакуума) – нарушение изотропности, что и вызывает указанное отставание. Сродни этому и разность хода идентичных (атомных) часов на уровне моря и высоко в горах. Дело, стало быть, не в отсутствии данных эксперимента, а в корректности их трактовки.

Иначе говоря, когда в эксперименте мы наблюдаем нарушение изотропности среды (эфира), мы пытаемся подчинить законы природы магическому действию теории относительности, которую Эйнштейн воздвиг на уровень “управления” законами природы, т.е. поставил выше законов природы. И об этом он сам говорил не раз.

В частности, вот пример такого высказывания.

“…решение вопроса, предлагаемое теорией относительности, несравненно более удовлетворительно. Согласно этой теории не существует никакой исключительной…системы координат, которая давала бы повод для введения понятия эфира, а вместе с тем не существует и эфирного вихря, равно как и эксперимента, способного обнаружить его существование” (Альберт Эйнштейн “Специальная и общая теория относительности”, Петербург, Государственное издательство, 1922 г.).

То, что нам не удается как-то обнаружить собственное движение Земли, говорит вовсе не о том, что система КО не существует. Как раз напротив, невозможность обнаружения нашего собственного сложного движения в пространстве Космоса говорит совершенно о другом. Мы движемся вместе с некоторой системой, что и скрывает вообще наше движение.

Однако следует сделать еще одно, принципиальное замечание относительно произвола, допущенного Эйнштейном при обосновании своей теории. Речь пойдет о четырехмерном пространстве Минковского, взятого в качестве исходного.

Суть в том, что выбранные системы К и К′, описывающие процессы в разных пространственных и временных координатах, могут иметь относительно друг друга смысл только тогда, когда мы можем каким-либо образом “связать” эти разные системы друг с другом, т.е. связать их в одну систему. Но тогда исчезает смысл и значение преобразований Лоренца в трактовке Эйнштейна. В третьей системе, связывающей исходные системы друг с другом, будет возможно одновременное описание этих систем с учетом некоторого временного люфта.

Иначе говоря, может возникнуть вопрос о сущности параметра времени, но это еще не дает нам право трансформировать пространство. Если же этого не сделать, то все рассуждения об относительности явлений вообще теряют какой-либо смысл – житейский и научный.

Таким образом, фундамент теории относительности оказывается не более чем произвольным математическим упражнением, основанным на двух несовершенных аксиомах. Но если из модели Минковского следует вполне определенный смысл семантической связи явлений в разных мировых точках, то преобразования Лоренца в трактовке Эйнштейна (для массы и времени) (как чисто математические упражнения) не могут и не должны порождать физический смысл из семантического содержания.

На данном этапе мы сталкиваемся с парадоксами теории относительности, связанными с применением математических приемов (преобразований Лоренца) к физическим свойствам (масса, длина).