Поселения классической эпохи. Центральная область

Типичный «город» майя классической эпохи со­стоит из нескольких ступенчатых платформ, на вер­шинах которых находятся каменные постройки. Пирамиды обычно располагаются вокруг широких дворов или площадей. Крупные центры, такие, как Тикаль, представляют собой ряд архитектурных комплексов, соединенных пешеходными дорожка­ми. Храмовые пирамиды, которые возвышались над всеми остальными зданиями «города», сооружались из необработанных камней. Внешняя поверхность пирамид облицовывалась известняковыми блоками.

Внутри храма находится одна или несколько пе­рекрытых ступенчатым сводом комнат, стены кото­рых покрыты слоем алебастра. Эти внутренние по­мещения настолько узки, что они, скорее всего, использовались только во время проведения не пред­назначенных для глаз простых людей церемоний.

Хотя такие храмы уже сами по себе являются сооружениями достаточно высокими, архитекторы майя не довольствовались сделанным и, чтобы зда­ние казалось еще выше, устанавливали на его кры­ше большой гребень, который, так же как и весь фасад храма, украшался расписными рельефными элементами из стука.

Самыми распространенными памятниками мону­ментальной архитектуры майя являются дворцы — одноэтажные сооружения, при строительстве кото­рых использовались те же принципы, что и при строительстве храмовых пирамид. Дворцы представ­ляют собой здания с множеством комнат, стены которых отделаны алебастром. Количество комнат может доходить до нескольких десятков. Подобно храмам, дворцы строились на приподнятых плат­формах, хотя фундаменты дворцов гораздо ниже. Здания, входящие в комплекс дворцовых построек, обычно располагаются вокруг внутренних двориков. До сих пор нет единого мнения о том, для каких целей предназначались эти дворцы. Полагают, что они были резиденциями правителей, но археологам, которые во время раскопок пытались обосноваться внутри этих зданий, дворцы показались крайне не­удобными для жилья. Одной из причин этого были целые полчища живущих там летучих мышей. По­этому кажется более вероятным, что правители майя и их приближенные обитали не во дворцах, а в менее помпезных, но более удобных для жизни соору­жениях, которые в жарком климате равнинной об­ласти майя до наших дней не сохранились.

Некоторые исследователи, обращая внимание на сильное сходство внутренних комнат таких дворцов с кельями, высказывают предположение, что эти здания были чем-то вроде монастырей. Но такое предположение лишено всяких оснований, посколь­ку нет никаких данных о том, что в культуре майя этого времени существовало что-либо похожее на монашеские ордена европейской цивилизации.

Во времена классической эпохи в любом круп­ном поселении центральной области майя на пло­щадях устанавливались ряды стел, поверхность ко­торых была покрыта твердым известковым раство­ром. Они обычно располагаются перед главными храмами, но нередко их можно увидеть и перед дворцами. Иногда такие стелы устанавливались на платформах, находящихся в основании храмовых пирамид, но, как правило, по причине, которая до совсем еще недавнего времени казалась совершен­но загадочной, они обычно были связаны с каким-либо одним сооружением. Перед каждой стелой устанавливался невысокий круглый «алтарь» с плос­кой вершиной. Обе стороны стел покрыты резьбой с одинаковым сюжетом — на них обычно изобража­ется богато одетый персонаж, чаще всего мужчина, держащий в руках особый символ, называемый «ри­туальной полосой», или скипетр, вырезанный в форме человека-карлика. Очень распространен и другой вариант изображения на стелах: персонаж, одеяние которого не уступает по пышности нарядам первого героя, держащий в руках щит и копье, по­пирает ногами распростертого на земле пленника. Подробнее такие изображения, а также связанные с ними календарные даты и иероглифические тексты будут рассмотрены в главе 7, поскольку к настояще­му времени многое из того, что изображено на та­ких стелах, уже стало нам понятным.

Еще один тип архитектурных сооружений, кото­рые часто можно встретить в поселениях централь­ной области, — площадки для ритуальной игры в мяч. Чаще всего их можно увидеть в юго-западных районах области, и именно там располагаются луч­шие из них. Такие площадки имеют довольно ров­ную поверхность, они сложены из камня и покрыты слоем твердого известкового раствора. По обеим сторонам площадки устанавливались резные камен­ные метки, и еще три располагались на самой пло­щадке, но, как велся подсчет очков в игре, до сих пор неизвестно.

В западной части центральной области, в посе­лениях, расположенных вдоль берегов реки Усумасинта, встречаются паровые бани, идея которых, возможно, была заимствована из Мексики, где по­добные сооружения до сих пор встречаются во мно­гих городах горной области.

Несмотря на возникающее при виде «городов» майя невольное благоговение, не появляется ощу­щения, что эти «города» создавались в соответствии с каким-либо архитектурным планом. Складывает­ся впечатление, будто эти крупные ритуальные цен­тры постепенно разрастались на протяжении веков, по мере того как их храмы, дворцы и другие архи­тектурные сооружения раз за разом перестраива­лись. Происходило постепенное накопление разно­образных архитектурных черт, каждая из которых, по-видимому, была призвана выражать собственную политическую или общественную идею. В отличие от них именно присутствие четкого архитектурного плана являлось отличительной чертой огромных го­родов древней Мексики, таких, как Теотиуакан.

Одним из красивейших городов майя является Копан, расположенный на берегах притока реки Мотагуа, в одной из западных провинций Гондура­са, которая в настоящее время является крупным центром выращивания табака. Стефенс, который обследовал руины Копана в 1839 г. и приобрел весь город всего за 50 долларов, назвал место, где рас­положен Копан, «долиной чудес и романтики — где... тот гений, который принадлежал царю Соло­мону, воплотился в художнике». Главная архитектурная группа Копана расположена на искусствен­ном акрополе, частично размытом и уничтоженном водами реки Копан, но многие из сооружений со­хранились неповрежденными. Среди них и храм с великолепной иероглифической лестницей, строи­тельство которой было завершено в VIII в. н. э. Каждый пролет этой лестницы состоит из 63 ступе­ней, вертикальная поверхность которых покрыта иероглифами. Эти иероглифы составляют необы­чайно длинный текст майя, записанный знаками, число которых достигает 2500.

Площадка для игры в мяч в Копане является од­ной из самых известных среди подобных ей архи­тектурных сооружений майя классической эпохи. Метками здесь служили резные каменные изобра­жения головы макао, которые вставлялись на свои места при помощи шипов.

Но самой замечательной чертой, отличающей Копан от всех других поселений майя, несомненно, является сложная, барочная форма его скульптуры. Художники Копана работали не с известняком, ко­торый использовался в других областях Петена, а с зеленоватым вулканическим туфом. Не только двер­ные проемы, косяки и фасады главных храмов украшались каменными изображениями бога дож­дя, юного бога маиса и других божеств. Не менее 20 резных стел и 14 «алтарей» было воздвигнуто в Копане во времена ранне- и позднеклассического периодов. Большинство из этих стел было размеще­но в северном конце «города», на широкой площад­ке, окруженной узкими ступенчатыми платформа­ми, с которых жители Копана могли наблюдать за религиозными церемониями.

Всего в 50 километрах к северу от Копана нахо­дится Киригуа, более скромное поселение класси­ческой эпохи. Этот город являлся протекторатом Копана, что выяснилось при тщательном исследо­вании иероглифических надписей майя.

Киригуа расположен недалеко от западного бере­га Мотагуа, в покрытой буйной растительностью низине, лежащей в излучине реки. Он состоит из нескольких ничем не примечательных архитектур­ных комплексов. Однако совсем другого отношения заслуживают его огромные стелы, напоминающие стоячие камни.

Стела «Е», возведенная в конце VIII в., считает­ся крупнейшим каменным монументом Нового Све­та, ее колонна вздымается на высоту 105 метров. На передней стороне стелы вырезана фигура бородато­го человека, держащего в руках маленький щит и скипетр с изображением карлика, а боковые поверх­ности покрыты иероглифическим текстом, содержа­щим несколько календарных дат.

Чтобы оценить мастерство скульпторов Киригуа, достаточно взглянуть на гротескные фигуры, зани­мающие место круглых иероглифов в надписях на каменных «зооморфных» стелах и изображающие припавших низко к земле чудовищ, или небесных богов, между кольцами змееподобных тел которых можно увидеть фигуры людей. Рядом с подобными стелами обычно располагаются «алтари» — валуны, богато украшенные резьбой.

Первыми европейцами, посетившими располо­женные в самом центре Петена развалины Тикаля, скорее всего, были испанский священник отец Авендано и его спутники, которые случайно набре­ли на них в 1695 году. Во время своих блужданий среди заболоченных низин и колючих зарослей на севере Гватемалы, страдая от голода, они случайно наткнулись на «множество старых построек, боль­шинство из которых я счел жилыми домами, и, хотя они были очень высокими, а силы мои были на исходе, я вскарабкался на них (хотя и не без труда)».

Сейчас Тикаль частично восстановлен экспеди­циями, организованными университетом Пенсиль­вании.

По сравнению с другими «городами» классичес­кой эпохи Тикаль кажется огромным — это самое крупное поселение доколумбовой Америки. Особен­но сильное впечатление производят шесть пирами­дальных храмовых платформ Тикаля, которые на фоне остальных сооружений этого типа выглядят настоящими небоскребами. Высота самого гранди­озного из храмов Тикаля — Храма IV — составляет, если считать от уровня площади, на которой распо­лагается его основание, до верхушки гребня крыши, 68,7 метров.

Центром Тикаля, по всей вероятности, являлась его главная площадь, которую с востока и запада за­мыкают две храмовые пирамиды, а с севера — ак­рополь, о котором уже упоминалось выше. Некото­рые из главных архитектурных комплексов города связаны с главной площадью и между собой широ­кими дорогами, по которым в дни величия Тикаля, вероятно, шествовали великолепные процессии. Дворцы тоже выглядят весьма внушительно, в неко­торых из их покрытых слоем белого известняка ком­натах до сих пор сохранились деревянные балки-притолоки из дерева сапоте, выполняющие чисто декоративную функцию.

Тикаль замечателен не только своими архитек­турными комплексами. Среди множества сделанных из известняка стел, установленных рядами на глав­ной площади перед акрополем, есть несколько ве­ликолепных образцов искусства раннеклассического периода. Не только это свидетельствует о том, что среди подданных правителей Тикаля были замечательные художники. Чудом уцелевшие деревянные притолоки, украшающие дверные проемы храмов, покрыты прекрасными изображениями фигур пра­вителей майя в различных позах и длинными иеро­глифическими текстами. Огромное количество про­изведений искусства было найдено в пышной гроб­нице, расположенной под основанием пирамиды Храма I. Ее обнаружила в 1962 г. Обри Трик, учас­тница экспедиции, организованной университетом Пенсильвании. В этой гробнице, в окружении ог­ромного количества ценных предметов, лежал ске­лет очень крупного мужчины. Украшения из нефри­та и раковин, керамические сосуды, некогда напол­ненные запасами пищи, — все это было положено в гробницу в качестве ритуальных подношений умершему.

Но самой необычной из находок оказалась целая коллекция предметов из кости, украшенных очень тонкой гравировкой, изображающей сцены с учас­тием богов и людей. Прекрасная роспись и искус­но выполненные иероглифические надписи дают нам некоторое представление о том, как должны были выглядеть древние рукописи майя, хотя ни одна из их написанных на коре книг не сохранилась до наших дней.

В Тикале сохранилось десять резервуаров, из ко­торых жители этого города брали питьевую воду. Археологам пришлось восстановить один из этих резервуаров, поскольку у них не было другого ис­точника воды. Эти резервуары были окружены зем­ляной насыпью и сохраняли достаточно влаги на протяжении всего сухого сезона. Некоторые из них, несомненно, первоначально являлись каменоломня­ми, хотя известно большое количество других каме­ноломен, расположенных вокруг этого поселения, там, где есть выходы известняковых пород, и полуобработанные известняковые блоки до сих пор не­сут на себе отметины, оставленные примитивными инструментами, с которыми каменщики обрабаты­вали их свыше тысячи лет назад.

На территории Петена расположены десятки по­селений майя классической эпохи. Некоторые из них, такие, как Вашактун, Накум и Наранхо, были свидетелями периода расцвета этого региона, кото­рый впоследствии был покинут людьми.

Очень много крупных центров майя находится также в областях, расположенных вдоль берегов реки Усумасинты и ее притоков в юго-западной части центральной области. Одним из них является Йашчилан — «город», растянувшийся вдоль широ­кого уступа на берегу Усумасинты, хотя некоторые из его архитектурных сооружений находятся на хол­мах, расположенных выше. Храмовые пирамиды Йашчилана относительно невысоки. Верхние части фасадов и коньки крыш храмов этого «города» были богато украшены фигурами из камня и алебастра. Йашчилан известен своими каменными притолока­ми, покрытыми резьбой с изображениями сцен во­енных побед и различных церемоний, с которыми связаны календарные даты и иероглифические тек­сты, которые служат ключом к расшифровке майяских надписей. Все это будет подробнее рассмот­рено в главе 7.

Ниже по течению реки расположен другой древ­ний «город» майя — Пьедрас-Неграс. Остатки ма­териальной культуры этого города очень сходны с обнаруженными в Йашчилане. По своим размерам он превосходит Йашчилан, и перед его храмами расположено множество великолепных, представля­ющих значительный интерес стел. В нем найде­но восемь паровых бань, оборудованных каменны­ми очагами с облицовкой из глиняных черепков, каменными скамьями для посетителей и сушил­ками.

Очень немногие открытия в области майя могут сравниться по значимости с открытием Бонампака — небольшого поселения позднеклассического периода, находившегося под сильным культурным и полити­ческим влиянием Йашчилана. Бонампак расположен недалеко от Лаканху, одного из притоков реки Усумасинты. Первыми на поселение в феврале 1946 г. на­ткнулись два американских искателя приключений, которых привели к нему индейцы-лакандоны. Три месяца спустя те же индейцы отвели к этим руинам фотографа Джилиса Хили, который первым из евро­пейцев увидел изумительные стенные росписи, по­крывающие стены трех комнат одного из архитектур­ных сооружений Бонампака.

Фресковая живопись Бонампака датируется нача­лом IX в., исходя из результатов изучения иерогли­фических надписей, в состав которых входят кален­дарные даты, и стилистических особенностей художественного стиля этих фресок. Сюжеты фре­сок представляют собой последовательный рассказ о важном событии в жизни этого «города» — о бит­ве, последующих событиях и праздновании победы. На одной из фресок, на фоне стилизованного изо­бражения густых джунглей, показана стычка между выстроенными в боевые порядки воинами майя, здесь же представлены музыканты, которые дуют в длинные боевые трубы, сделанные из дерева или коры.

На следующей фреске действие переносится на ступенчатую платформу одного из храмов в самом Бонампаке. Здесь запечатлены несчастные обнажен­ные пленники, у которых вырваны ногти рук. На верхних ступенях платформы изображен еще один лежащий пленник, по-видимому знатный человек, доведенный до изнеможения пытками. Поблизости, на подстилке из листьев, лежат несколько отрублен­ных голов. На вершине храмовой платформы обна­женный человек молит о пощаде центрального пер­сонажа фрески, верховного правителя, одетого в воинские доспехи из шкуры ягуара и стоящего в ок­ружении своих подданных. Среди высокородных зрителей находится женщина в белом одеянии, дер­жащая в одной руке большой складной веер.

Продолжением рассказа является изображение группы ряженых, одетых в фантастические костю­мы богов воды. Их сопровождает группа музыкан­тов, играющих на барабанах, черепаховых панци­рях, в которые ударяют рогами оленя, погремушках и длинных трубах. Кульминацией действия, вероят­но, должен был явиться танец, который правители в пышных головных уборах из перьев птицы кетцаль исполняли под звуки труб. Возможно, что подготов­ка именно такой церемонии изображена на фреске, где одетые в белые платья женщины, сидя на тро­не, совершают ритуальные жертвоприношения, пус­кая кровь из своих языков. Напротив них — носил­ки, в которых несут странную фигуру, похожую на карлика с бочкообразным животом. Красота цвето­вой гаммы и великолепная техника исполнения этих произведений живописи поражает воображение.

Открытие Бонампака дало совершенно новое представление о воинственных устремлениях прави­телей майя, о социальной структуре общества, су­ществовавшего в ритуальных центрах цивилизации майя, и в целом — о великолепии культуры майя позднеклассического периода.

Ныне покойный Сильванус Морли считал, что самым красивым из всех «городов» майя является Паленке, хотя по сравнению с такими огромными ритуальными центрами, как Тикаль, размеры его невелики.

Паленке великолепно расположен — он лежит у подножия цепи низких холмов, покрытых высоким тропическим ливневым лесом, прямо над огромной зеленой поймой реки Усумасинты. Под сводами тропического леса порхают попугаи и макао, и в дождливые дни окрестности древнего поселения оглашаются необычными звуками — это начинают свой концерт обезьяны-ревуны.

По территории «города» протекают несколько ма­леньких ручьев. В тех местах, где вода проходит над архитектурными сооружениями дворцового комплек­са, был построен акведук, при возведении которого использовался типичный для майя принцип ступен­чатого свода.

Дворцовый комплекс представляет собой насто­ящий лабиринт, длиной приблизительно 300 и ши­риной 240 метров, состоящий из целого ряда ком­нат и крытых галерей, расположенных вокруг внут­ренних двориков, или патио. Над всем комплексом возвышается четырехэтажная, квадратная в плане башня, внутри которой проходит лестница. Анало­гов такого сооружения нет ни в одном другом по­селении майя. Обозначающий Венеру иероглиф, изображенный на одной из лестничных площадок, позволяет предположить, что эта башня служила обсерваторией. Но поскольку с ее вершины откры­вается широкий обзор, то прежде всего, вероятно, она использовалась как дозорная башня.

По бокам двух внутренних двориков размещают­ся гротескные рельефы, вырезанные из каменных плит и изображающие пленников, которые выра­жают свое подчиненное положение при помощи традиционного жеста — одна из рук поднята к про­тивоположному плечу. Возможно, что именно в этот двор приводили захваченных врагов Паленке для дальнейшего решения их участи.

Художники Паленке умели создавать великолеп­ные лепные и резные работы из алебастра, и стены галерей, покрытых слоем этого материала, были обильно украшены рельефными изображениями правителей майя, держащих в руках символ своей власти, а также целого ряда второстепенных персо­нажей, сидящих по бокам правителей в позе со скрещенными ногами.

Три из храмовых пирамид Паленке, построенные приблизительно по одному и тому же плану, были возведены в середине VII в. и, скорее всего, выполня­ли одинаковую функцию. Это Храм солнца, Храм креста и Храм лиственного креста, расположенные с трех сторон площади, находящейся в восточной ча­сти «города». Каждый из них располагается на сту­пенчатой платформе, по передней стороне которой проходит лестница, имеет мансардную крышу с деко­ративным гребнем, внешние и внутренние помеще­ния, перекрытые ступенчатыми сводами. К задней стене внутренних помещений пристроено «святили­ще», представляющее собой миниатюрную копию храма, где находится великолепная резная плита с длинным иероглифическим текстом и изображением сцены, типичной для искусства майя, — два челове­ка, один выше другого, смотрят друг на друга через расположенный между ними ритуальный предмет.

В Храме солнца, одном из самых совершенных произведений монументальной архитектуры майя, этот центральный предмет представляет собой мас­ку солнца-ягуара — изображение солнца в его ноч­ной ипостаси, — расположенную перед двумя скре­щенными копьями. В двух других храмах на месте этой маски находится дерево мира, с раскидистой кроной, которое имеет сильное сходство с крестом в христианской религии. На вершине дерева изо­бражена птица кетцаль. Покрытые алебастром вне­шние стены «святилища» покрыты рельефами сто­ящих фигур. Необычен сюжет у изображения на правой стене святилища в Храме креста: пожилой человек курит сигару.

В течение последних шести лет в Паленке время от времени производились раскопки. Внутри храмовых платформ и в самом дворце обнаружены погребения, в которых найдено большое количество предметов. Но ничто не может сравниться с замечательным от­крытием, сделанным в 1952 г. мексиканским археоло­гом Альберто Русом в Храме надписей.

Храм надписей находится на вершине ступенча­той пирамиды, высотой 20 метров. Вдоль фасада пирамиды тянется великолепная лестница. На сте­нах дворика и внутреннего помещения храма нахо­дятся три панели с иероглифическим текстом. Этот текст состоит из 620 иероглифов и содержит целый ряд календарных дат, самая поздняя из которых соответствует 692 г. н. э. Пол храма покрыт больши­ми каменными плитами, одна из которых особенно заинтересовала Руза, поскольку в ней имелось два ряда отверстий, в которые были вставлены камен­ные заглушки. Когда Рузу удалось сдвинуть эту пли­ту, за ней обнаружилась каменная лестница со сту­пенчатым сводом, уходящая вниз, в глубь пирами­ды. Однако она была сильно завалена камнями. За четыре полевых сезона удалось полностью расчистить лестницу, которая примерно на половине сво­ей длины делала резкий поворот в другом направ­лении и достигала камеры, расположенной пример­но на уровне основания пирамиды. Эта камера так­же была засыпана камнями. После того как камеру расчистили, на ее полу были обнаружены скелеты пяти или шести молодых людей — вероятно, при­несенных в жертву. В дальнем конце находился про­ход, закрытый огромной треугольной плитой, пре­граждавшей путь в другое помещение. После того как и эта плита была сдвинута, Рузу удалось в пер­вый раз заглянуть в погребальный склеп. По своей значимости это открытие превосходило даже фрес­ки Бонампака. Склеп представлял собой помещение длиной 9 и высотой 7 метров. В соответствии с тра­дициями погребальная камера располагалась под передней лестницей храма, ниже уровня площа­ди, и от пола на вершине пирамиды ее отделяло 24 метра. Стены гробницы были украшены рельеф­ными, сделанными из стука, фигурами людей, об­лаченных в весьма архаичные одежды, возможно запечатляющих девять владык ночи, хотя вполне возможно, что эти фигуры являются изображения­ми отдаленных предков погребенного в усыпальни­це человека.

Огромная прямоугольная каменная плита длиной 3,8 метра, покрытая резными барельефами, прикры­вала сверху большой саркофаг, вырезанный из еди­ного каменного монолита, внутри которого находи­лись останки мужчины среднего возраста и совер­шенно необычного для майя сложения. Огромное количество нефритовых украшений было положено в саркофаг вместе с умершим человеком. Поверх его лица лежала мозаичная нефритовая маска в нату­ральную величину, рядом располагались массивные, украшенные перламутром нефритовые серьги, напоминающие катушки. Вокруг шеи было обмотано несколько ожерелий из продолговатых нефритовых бусин; нефритовые кольца украшали пальцы рук. В каждую из рук покойника было вложено по боль­шому куску нефрита, и еще один кусок был поло­жен в рот — обычай, распространенный среди од­ной из народностей майя — юкатеков. Подобный обычай существовал и у ацтеков. (Следует добавить, что схожие традиции распространились также и в другом месте планеты — в Китае.) Сбоку от покой­ника лежали две нефритовые статуэтки, одна из них изображает бога солнца. И в довершение всех нахо­док на полу погребальной камеры был найден ряд керамических сосудов и две прекрасно вылепленные алебастровые головы.

Нет никаких сомнений в том, что человек, похоро­ненный в этой гробнице, занимал высокое положение в обществе, а сама гробница была воздвигнута по рас­поряжению одного из правителей Паленке, живших в конце VII — начале VIII в. н. э. Впоследствии над гробницей была сооружена храмовая пирамида. Та­ким образом, Храм надписей представлял собой по­гребальный мемориал и выполнял те же функции, что и египетские пирамиды. Это позволяет смотреть на большинство храмовых пирамид майя как на погре­бальные сооружения, связанные с культом умершего правителя.