Абхазский Государственный Университет Реферат «Культура стран Латинской Америки»

Студентки 1 курса

Исторического факультета

Кафедры

«Международные отношения»

Мамацевой Лианы

2012г

Оглавление

Ведение

Глава 1- Культура Доколумбовой Америки

Глава 2- Города цивилизации Майя

Глава 3- Религия и мифология Ацтеков

Глава 4- Искусство империи Инков

Глава 5- Латинская Америка в современных международных отношениях

Заключение

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

Зарождение современных национальных культур Л.А. относится к ХVII века, когда в колониальных владениях Испании и Португалии начали формироваться новые этнические сообщества, которые отличались друг от друга в результате различий географических условий, расового состава жильцов, степени сохранности традиций коренного населения и особенностей европейской колонизации. При этом взаимодействие различных культур отнюдь не было механическим добавлением элементов индейского, европейского и африканского наследия.

В странах, где сохранились большие компактные группы коренного населения со стойкими традициями, сложился своеобразный "дуализм культур. В этих государствах, например, в Боливии и Перу, наряду с ориентированной на европейские ценности национальной городской, так. наз. креольской, культурой существует и самобытная индейская культура, которая своими корнями уходит доколумбовые цивилизаций. Еще в сер. XIX вв. в Гватемале, Боливии, Эквадоре, Мексики и Перу возникло течение индианизма как антитеза взглядам землевладельческой олигархии, которая отрицала возможность самостоятельного экономического и культурного развития стран с индейским населением и считала это население отрицательным фактором.

Как негативная реакция на такую доктрину сформировалось положение о будущей доминирующей роли индейской расы. Идеологи традиционалистского течения в индианизме выдвинули лозунг построения "индейского общинного коммунизма" на базе возрожденных традиций империи инков. Традиционалисты противопоставляют "имманентный гуманизм" индейца - доброту, любовь к семье, близость к природе, понимание красоты мира, то есть "естественные" качества человека, западным стандартам с их антигуманностью. Но в 60-е гг ХХ в. традиционалисты отошли от своего основного тезиса - возможности общинного пути развития индейцев и признали необходимость их интеграции в социально-экономическую и культурную жизнь нации.

Правящие круги латиноамериканских стран из индейских населением отдают себе отчет в том, что от решения индейского вопроса в значительной степени зависит дальнейший общественный прогресс этих государств. В частности, в Мексике во время пребывания у власти президента Лопеса Портильйо (1977-1982 гг) были созданы Национальный совет двуязычных рабочих-индейцев для стимулирования обучения на базе двух языков и двух культур и управление по делам народной культуры. Такой подход получил название "нового индианизма", т.е. признание "множественности этносов.

ГЛАВА 1

«Наши проблемы крайне запутанны и необычны» (Симон Боливар)

Предками нынешних латиноамериканцев в первую очередь следует считать индейцев, поскольку лишь они с незапамятных времен населяли неведомый Старому Свету континент. Кроме того, предшественниками тех, кто живет там сегодня, стали европейцы и даже африканцы. Европейцы прибыли как завоеватели и колонизаторы — в эпоху зарождавшихся тогда капиталистических отношений им требовались все бóльшие богатства. Африканцев же завезли туда как рабов для производства этих богатств — привезли туда, где, как правило, не оставалось уже индейцев, бежавших от притеснений или истреблявшихся захватчиками. Таким образом, в результате смешения этих трех этнических компонентов на протяжении XVI—XVIII вв. и возникли латиноамериканцы.

В те времена господствующее положение в обществе занимало меньшинство, состоявшее исключительно из европейцев и их потомков, рожденных в Америке. Последних называли креолами. Многочисленные метисные варианты европейцев и креолов с индеанками и негритянками оказывались в неравноправном, угнетенном положении. Новые этнические образования получили названия «скрещенные» и «тусклоцветные». Им давались самые насмешливые и презрительные прозвища. В этом «искусстве» особенно преуспели в Новой Испании28 и Перу, где клички изобретались в зависимости от происхождения (от индейцев, испанцев, негров, метисов29, мулатов30, самбо31) или же в соответствии с пропорцией составных расовых признаков. Тому сохранилось немало примеров: «морискос», «альбинос», «мавр», «поверни-назад», «самбайго» (от самбо), «вороной» (потомок китайца и индеанки), «прокаженный» (или «красно-черный метис»), «бело-пегий», «койот» (т. е. серо-коричневого цвета), «головешка», «ни то, ни се», «квинтерон», «переквинтерон», «белый человек», «цивилизованный» (т. е. сын европейца и индеанки), «китаец» (любой выходец из Азии). Эта отталкивающая социология вскрывает тем не менее сложную этносоциальную сущность континента, унаследованную от колониализма.

Прозорливый взгляд Боливара32 глубоко постиг всю сущность нового человека, сформировавшегося в колониях Испании и Португалии. Сама жизнь стала источником его метких социальных и политических оценок. Потому его предупреждение, прозвучавшее с трибуны Ангостурского конгресса33 15 февраля 1819 г., имеет непреходящее значение не только для Южной Америки, но и для всего региона, который сегодня называют Латинской Америкой. «Невозможно с точностью указать, к какой семье человеческой мы принадлежим. Большая часть индейского населения уничтожена, европейцы смешались с американцами и африканцами, а последние — с индейцами и европейцами. Рожденные в лоне одной матери, но разные по крови и происхождению, наши отцы — иностранцы, люди с разным цветом кожи». В той же речи, но несколько ранее Освободитель произнес:

«Наши проблемы, таким образом, крайне запутанны и необычны».

В XIX и XX вв. «наши проблемы» стали еще сложнее. Этому немало способствовало прибытие тех, кого следует назвать «новыми европейцами», а также выходцев с Ближнего Востока — арабов, евреев, индийцев, китайцев и японцев. Конечно, их потомки также стали «латиноамериканцами», такими же, как потомки индейцев, «старых европейцев» и негров. Статистика свидетельствует, что европейские иммигранты в Аргентину, Уругвай, на юг Бразилии и юг Чили, прибывшие в середине прошлого века, расселились на огромных территориях. Ни одна из бывших и новых американских колоний не осталась без пополнения. Число испанцев, португальцев, итальянцев, немцев, англичан, французов, евреев и прочих этнических групп постоянно увеличивалось. Эта осуществлявшаяся с 1850 по 1930 г. иммиграция составила 12 млн человек. Особенно много итальянцев поселилось в Рио-де-ла-Плате34. Но далеко не все знают о драме, постигшей их и других европейцев на юге Бразилии, где на кофейных плантациях вместо черной рабочей силы стали нещадно эксплуатировать белых рабов.

С самого начала выходцев из Азии постигла та же участь, что и переселившихся в Бразилию итальянцев. Черных рабов часто заменяли китайцы. Так, в 1849—1874 гг. 80 тыс. человек были вывезены в Перу для сбора тростника и добычи гуано35 на островах Чинча. Для подобных работ китайцев завезли и на Кубу, где многие из них включились в борьбу за независимость. В Мексике все еще хранят память об учиненной в 1911 г. в Торреоне расправе, во время которой погибли 300 китайцев.

Большинство латиноамериканских правительств в свое время приняли дискриминационные законы против китайцев и так называемых сирио-ливанцев. Однако первых судьба пощадила больше, чем вторых. Японцы, со своей стороны, предпочитали селиться в Бразилии и Перу. В этих странах проживает соответственно 190 тыс. и 29 тыс. японцев. В Бразилии даже возник новый тип латиноамериканца — нисей, или японо-бразилец.

Что касается индийцев, то они были завезены в Америку британскими колонизаторами, под гнетом которых томились жители Индии, Антильских островов и Гайаны. Шведский исследователь М. Мёрнер, собравший большой материал по этому вопросу в книге «Смешение рас в истории Латинской Америки», так охарактеризовал этот процесс:

«Ни одна часть света не видела столь гигантского смешения рас, как Латинская Америка и Карибский регион после 1492 г.».

Другими словами, это означает, что сложнейший мир, называемый Латинской Америкой, оказался миром, в котором прямым путем или через посредничество промежуточных носителей смешались все или почти все этносы человечества. Индейское и африканское начала пришли непосредственно от индейцев и африканцев. Латинское же шло опосредованно, через испанцев, португальцев и французов, через римский захват Галлии и Испании. Поэтому в жилах латиноамериканцев есть доля крови кельтов, арабов, готов и галлов. Влияние Востока и Азии проявляется в разных странах по-разному, в зависимости от количества иммигрантов и района их происхождения.

Утверждение Боливара остается верным и поныне. Этнокультурное наследие латиноамериканцев в гораздо меньшей степени можно считать латинским, нежели аборигенным. Кроме того, в этом наследии есть и иные компоненты. Освободитель говорил: «Южная Америка», а Марти36 — «Наша Америка». Эти слова наиболее полно отражают сложность латиноамериканской действительности, поскольку оба они поистине всеобъемлющи. Когда жители континента говорят о себе: «Мы — латиноамериканцы», они даже не задумываются о точности этого термина, не ощущают до конца скрытого в нем значения.

Известно, что в культуру Северной Америки, включающей Соединенные Штаты и Канаду, не входит составной элемент, который принято называть латиноамериканским. Однако в обеих странах латинское население представлено достаточно полно. Кроме того, граница между двумя Америками не является ни расовой, ни лингвистической, ни религиозной. Ее признаком не может служить и политическое устройство. Не совпадает она и с рубежами, установившимися в процессе столкновений между соперничавшими европейскими колонизаторами и измененными позднее конкистадорами нового типа — янки в Мексике, Пуэрто-Рико, Канаде и США.

Граница эта проходит по контуру, очерченному экономическими различиями, вызванными конкистой и европейской колонизацией. Они-то и определили последующее развитие новых американских обществ. «Северная Америка началась с плуга, а испанская — с охотничьего пса», — заметил Марти. Он сумел удивительно точно и емко охарактеризовать сущность европейского соперничества XVI и XVII вв., в результате которого на севере Америки сформировались британские колонии, а на юге — португало-испанские.

На север прибыл фермер — буржуа и протестант. Это был представитель Европы, уже вступившей на путь капиталистического развития. А на юге объявился авантюрист, вышедший из рыцарских романов и увлеченный бесконечными междоусобными войнами, — характерный представитель Европы, погрязшей в начетничестве и инквизиторских преследованиях. Плуг и охотничий пес — два различных пути колонизации. Они определили исходные точки, от которых и берет свое начало граница между Северной Америкой и Южной.

Отсюда и пропасть между двумя Америками — эксплуататорской и эксплуатируемой, если говорить более определенно. «Континентальное единство» и «западное полушарие», о которых твердят американские политологи, являются не чем иным, как грандиозной нелепостью, изобретенной, повторенной и распространенной около столетия назад североамериканскими империалистами и подхваченной преданными им классами и соответствующими правительствами. А потому, пока еще существуют и те и другие, необходимо снова и снова вспоминать ясные, прозорливые предостережения, сделанные Марти в Валингтоне в тревожные дни первой Панамериканской конференции37 1889—1890 гг., о «различии происхождения и интересов между двумя континентальными факторами» и об «отношении между двумя национальностями Америки в ее прошлом и настоящем». Можно до бесконечности цитировать это яркое, пронизанное болью выступление Марти.

Вопрос о границе между двумя Америками, рожденными европейской колонизацией, тесно связан с еще одной важной проблемой — о территориях, которые были или продолжают оставаться англо-франко-голландскими колониями в Карибском море и Гайане. Узкий этнический критерий все больше отдаляет их жителей от латиноамериканцев. Но события и процессы, переживаемые современным миром, и в частности Американским континентом, — от открытой войны до колониализма, неоколониализма, империализма и отсталости, что в конечном счете одно и то же, — обязывают нас вновь задуматься о судьбе народов, населяющих эти территории. Ничто, кроме различного колониального происхождения, не отличает их от жителей остальной Латинской Америки. Действительность нашего мира настоятельно и неизбежно ведет к тесному единению всех, кто борется за освобождение континента от общих бедствий: колониализма, неоколониализма, империализма и отсталости. Для победы в этой нелегкой битве прежде всего необходимо преодолеть порождающуюся различными причинами разобщенность.

В этом и состоят «запутанность и необычайная сложность наших проблем». Народы и культуры, являющие собой наследство и одновременно современное и будущее богатство континента, разнообразны и многочисленны. Нельзя, забыв о ком-то или недооценив кого-то, не исказить или не сфальсифицировать общее для латиноамериканцев «свидетельство о рождении». Благодаря именно этой сложности и многообразию «наши проблемы» невозможно уместить на одной ладони. Их надо пытаться охватить обеими руками, с тем чтобы объять почти всю землю и всю историю человечества. И потому мы предпримем наше путешествие в самое отдаленное прошлое Американского континента. Как говорится в мифе о Кецалькоатле, обратимся к поискам «наших прародителей и предков, которые в древние времена породили людей». Речь идет об индейцах.